Современные методы воспитания строятся на принципах заботы о ребёнке, его потребностях, личных интересах. Совсем иначе растили малышей в старину. Тогда было принято подчиняться воле родителей, действовали патриархальные убеждения. Отдельного внимания заслуживает воспитание в СССР. Педагогику прошлого столетия можно рассматривать по-разному, однако нельзя отрицать факт, что она серьёзно повлияла на формирование нынешнего общества.
Из всех методов воспитания периода СССР, пожалуй, самым значимым является система, созданная А. С. Макаренко. С самого начала её применения (двадцатые годы прошлого века) стало ясно – это революционное открытие в педагогике. Позже ЮНЕСКО выделит Макаренко и ещё 3 специалистов, как самых влиятельных учёных в области педагогического воспитания ХХ столетия. Особенности советской педагогики – это гуманизм и научный подход. Принципы методики Макаренко:- комплексное, гармоничное развитие, направленное на воспитание интеллекта и творческих способностей, культуры, физическое развитие;
- социальная принадлежность, ответственность перед обществом;
- трудовое воспитание.
Как воспитывали детей в СССР? Начиная с пелёнок, в детском саду, школе, летнем лагере – везде и всюду государство активно занималось подготовкой достойной, патриотичной смены. Поэтому советское детство было насыщенным и интересным.
Если в наше время родители самостоятельно решают, как правильно кормить, учить, любить своих малышей, то в Советском Союзе условия диктовало коммунистическое общество. Популяризация равенства, единой идеи, общности интересов были определяющими факторами личностного развития маленьких членов социума.
Как росли и воспитывались советские дети? В соответствии с навязанными шаблонами, распространяющимися на выбор одежды, правила поведения и даже образ мышления. Общественное порицание было нормой, так как человек отвечал за свои поступки, прежде всего, перед коллективом.
В каждом действии прослеживался патриотичный подтекст, в каждом кабинете висел портрет В. И. Ленина, верховного идейного учителя, как символ той эпохи, того строя.
Воспитательные методы СССР преследовали самые высокие цели:
- привитие детям общих человеческих ценностей (доброта, честность, уважительное отношение к старшим, забота о слабых, справедливость);
- правильное отношение к дружбе, взаимопомощи;
- любовь к Родине;
- приучение к труду, самостоятельности (помощь родителям, способность позаботиться о себе и членах семьи, общественно-полезный труд);
- воспитание культурных, образованных, интеллектуально развитых представителей общества (каждый ученик стремился хорошо учиться, кроме школьных занятий посещал разные развивающие кружки, занимался спортом, наукой, много читал);
- ориентация на семейные ценности (семья – ячейка общества).
советский семья воспитание дети
Поскольку при социализме проблемы семьи -- это в первую очередь проблемы, решаемые матерью, а не отцом, постольку большинство исследований в советской психологии, посвященных семье, отражают особенности отношений матери и ребенка. Причины трудностей социализации ребенка видят в искажении структуры семьи (неполная семья), в аномальных стилях воспитания, которые применяет мать. Главной причиной детских неврозов является извращенная ролевая структура семьи: мать в такой семье излишне «мужественна», недостаточно отзывчива и эмпатична, но требовательна и категорична. Если отец мягок, раним и не способен управлять ситуацией, ребенок становится для матери козлом отпущения.
В отношении долга и семейства муж «голова и руки», а жена только «грудь и сердце». Словом, жена по всему своему виду уступает мужу.
Жена совершенно равна мужу по общечеловеческим правам, или по природе, подобно тому как Отец и Сын в Божеской природе лица равносильные, равночастные. Равна жена мужу более по духовным и христианским правам.
Нравственная слабость поразила советского мужчину. Чем более различия в образовательном уровне жены и мужа (особенно при преимуществе жены), тем больше шансов, что брак завершится разводом.
В России конца XIX в. складываются три модели семьи:
- 1) традиционная состоятельная семья, сельская и городская («большая семья»);
- 2) семьи интеллигенции нуклеарного типа;
- 3) свободный эгалитарный вариант семьи.
После революции 1917 г. правовая модель брака в РСФСР была близка к модели свободной любви. Но семья -- не брак, она предполагает детей. Резкое увеличение числа разводов привело к тому, что женщины оказывались без средств к существованию. Из-за легкости процедуры развода все обязанности по содержанию и воспитанию детей были переложены на женщину. Пропагандировалось так называемое социальное материнство, что привело к возвеличиванию роли женщины, а мужчине отводилась второстепенная роль. Мужчина -- главный субъект социализации детей в нормальной семье, а женщине отводится природная функция -- защита, любовь, забота.
Советское государство перенесло семейную ответственность на женщину и породило аномальную языческую семью, опираясь на природную функцию женщины в семье и возводя эту функцию в юридическую норму. Затем к ней добавилась и воспитательная функция. После коллективизации произошла деструкция православной семьи и увеличилось число беспризорных детей. Государство ответило на это компанией поощрения родительских обязанностей. Превозносились радости материнства для женщины. Постановлением ЦИК и СНК от 27 июня 1936 г. были запрещены аборты. В этом постановлении подчеркивалась роль матери не только в воспроизведении рода, но и в воспитании детей. Отец упоминался лишь в связи с выплатой алиментов. Роль женщины и в экономике, и в семье стала основной. В Конституции СССР 1936 г. проблемы семьи обходились молчанием, но роль материнства подчеркивалась.
В годы войны после массовой гибели мужчин роль женщины еще более возросла. Семейное законодательство 1944 г. утверждало, что общество позволяет женщине воспитывать детей одной при помощи государства. А в законодательстве 1968 г. семья уже рассматривается как субъект социализации детей. Но центральная роль женщины в семье утверждается окончательно.
Именно к брежневской эпохе следует отнести окончательное преодоление революционного беспредела и становление советского типа семьи. Брежневская конституция отводила женщине роли труженицы, матери, воспитательницы своих детей и домохозяйки. Но в это время в общественном сознании возникает конфликт между советской моделью семьи и эгалитарной моделью. На мой взгляд, эгалитарная модель, где семейные функции распределяются между женщиной, мужчиной и ребенком (детьми), является переходной. Ее появление обусловлено ростом экономической независимости семьи от тоталитарного государства, возрастанием экономической, социальной и политической роли мужчины, а также увеличением числа полных семей.
В Конституции 1993 г. эта переходная модель семьи закреплена в качестве нормативной: было провозглашено равенство полов и равная ответственность женщины и мужчины. Мужчина и женщина (но еще не мать и отец, -- вдумаемся в авторскую терминологию!) имеют равные права и обязанности в семье: «В Российской Федерации... обеспечивается государственная поддержка семьи, материнства, отцовства и детства».
До 1993 г. все официальные тексты говорили лишь о равенстве прав родителей, но не говорили о равенстве обязанностей. В частности, в статье 35 Конституции СССР 1977 г. можно прочитать только о «создании условий, позволяющих женщине сочетать труд с материнством».
Переход к нормальной модели семьи в России произойдет только тогда, когда наряду с равенством прав ответственность за воспитание и содержание детей ляжет на отца при сохранении за матерью и за детьми других семейных обязанностей. Демократическая семья предполагает равенство прав, нормальная -- различия в ответственности, которая должна ложиться преимущественно на отца. Однако в современной российской семье женщина хочет (и вынуждена силой обстоятельств) править безраздельно и полностью. Мужчина не в состоянии обеспечить семью, нести за нее ответственность и, соответственно, быть образцом для подражания.
Между тем, сегодня российские дети ожидают от отца выполнения его традиционной функции. По данным эмпирических исследований, большинство мальчиков и половина девочек обращают внимание на профессиональные успехи отца, заработки, обеспечение семьи. Между тем у матери эти сферы деятельности не выделяет никто из детей: семью должен обеспечивать отец. Из-за того что матери требуют от отцов помощи в ведении домашнего хозяйства (вплоть до скандалов на глазах детей), дети утверждают, что отцы мало внимания уделяют домашнему хозяйству. Занятие домашним хозяйством -- это главное дело матери, по мнению детей. И вместе с тем, мальчики проявляют большую привязанность к матери, очень боятся ее холодности, невнимания, отчуждения от матери. Мальчики предъявляют больше требований к матери (не терпят ее негативных привычек), а девочки к отцу, у них формируется идеальный образ отца. Характерно, что эмоциональная связь с матерью у детей сильнее, они лучше знают ее личные особенности; высказываний-характеристик о матери больше, чем об отце, она воспринимается более значимым членом семьи.
Таким образом, реальная модель современной российской семьи как бы противоположна протестантской модели: ответственность за семью несет мать, она же доминирует в семье, и она же более близка с детьми эмоционально. Мужчина «выброшен» за пределы семейных отношений, не оправдывает ожиданий жены и детей. Для него остается единственный путь реализации себя как мужа и отца: бороться за мужские права и «эмансипацию», как боролись и борются за равные с мужчиной права феминистки. Только поле борьбы не деловой мир, а семья. Отсюда появление обществ мужчин-одиночек (воспитывающих детей без жены) и т. п.
Между тем реальное решение вопроса иное: нужно создать социальные условия для проявления мужской активности вне семьи, чтобы он мог нести основную юридическую ответственность за семью, представлял вовне и защищал ее интересы, мог бы обеспечить ее экономическое благосостояние и социальное продвижение членов семьи.
Лишь отец способен сформировать у ребенка способности к инициативе и противостоянию групповому давлению. Чем больше ребенок привязан к матери (по сравнению с отцом), тем менее активно он может противостоять агрессии окружающих. Чем меньше ребенок привязан к отцу, тем ниже самооценка ребенка, тем меньше он придает значение духовным и социальным ценностям, по сравнению с материальными и индивидуалистическими.
Глава 1. ВОСПИТАНИЕ В СОВЕТСКОЙ СЕМЬЕ
В настоящей главе излагаются как наблюдения самого автора, так и сведения, почерпнутые из книг по уходу за ребенком. Книги, отрывки из которых мы в дальнейшем будем неоднократно цитировать, хорошо известны в Советском Союзе и переведены на многие языки народов этой страны. К сожалению, в своих наблюдениях автор вынужден был ограничиться семьями, говорящими большей частью на русском языке и живущими в столичных центрах или поблизости от них. Мы начнем с рассмотрения вопроса об уходе родителей за детьми младшего возраста.
Типы материнской заботы о ребенке
Здесь различия между американской и советской практикой явственно проступают в трех сферах.
Физические контакты . В Советском Союзе мать позволяет себе тесный физический контакт с грудным ребенком. Прежде всего в СССР настоятельно рекомендуется и повсеместно распространено кормление грудью. Когда же ребенка не кормят, его подолгу держат на руках; в этом проявляется, с одной стороны, материнская любовь, с другой - стремление несколько сдерживать инициативу младенца. Многие инструкции по уходу за ребенком, подготовленные Академией педагогических наук СССР, категорически протестуют против подобного обращения с детьми. Приведу следующую выдержку из книги «Родители и дети» :
«Матери, которые все время, когда дети не спят, держат их на руках, тем самым приучают их к такому положению, и дети начинают кричать, как только их укладывают в кроватку… Такое положение вредно для ребенка, т. к. оно ведет к искривлению позвоночника».
И все же вопреки инструктивным указаниям советские малыши в сравнении с американскими получают от матери значительно больше поцелуев, ласк, нежных шлепков, хотя свобода их движений весьма ограничена.
Тревога за жизнь детей . В дальнейшем родители совместными усилиями продолжают сдерживать активность ребенка, дабы оградить его от неудобств, болезней и телесных повреждений. Каждая мать хлопочет о том, чтобы ребенку было тепло - сквозняки считаются особо вредными для его здоровья. Когда ребенок начинает ползать, а затем и ходить, у взрослых появляются дополнительные поводы для волнения - как бы он не ушибся или не добрался до «опасной зоны». Полагается, например, чтобы в парке дети гуляли рядом с сопровождающими их взрослыми. Когда мои дети - девяти и четырех лет - бегали в Москве по дорожкам городского парка, даже не исчезая из поля зрения, добрые граждане всех возрастов незамедлительно приводили их к нам, крепко держа за руку. При этом многие говорили нам, что мы слишком уж легкомысленно относимся к жизни своих детей.
«Перепоручение» материнских обязанностей . Случай, о котором я расскажу, демонстрирует еще одну особенность, свойственную советскому воспитанию, - готовность посторонних лиц принимать на себя роль матери. Эта черта характерна не только для родственников семьи, но и для людей совершенно посторонних. Нередко можно увидеть, как в переполненном общественном транспорте няни или родители сажают своего ребенка на колени незнакомому человеку, и все воспринимают это как должное. На улице прохожие запросто заводят знакомство с детьми, а дети (и, как ни странно, сопровождающие их взрослые) тут же принимаются называть этих посторонних людей «дядями» и «тетями».
Роль воспитателей охотно берут на себя не только старшие. Подростки обоих полов проявляют к маленьким детям живейший интерес и обращаются с ними до такой степени умело и ласково, что жителям Запада остается только удивляться. Вот что однажды с нами произошло на московской улице. Наш младший сын - ему тогда было четыре года - бойко шагал впереди нас, а навстречу двигалась компания подростков. Один из них, заметив Стиви, раскрыл объятия и, воскликнув: «Ай да малыш!» - поднял его на руки, прижал к себе, звучно расцеловал и передал другим; те совершили над ребенком точно такой же «обряд», а потом закружились в веселом детском танце, осыпая Стиви нежными словами и глядя на него с любовью. Подобное поведение американского подростка вызвало бы у его родителей беспокойство, и они наверняка бы обратились за советом к психиатру.
Не удивительно, что при наличии столь широкого круга людей, стремящихся участвовать в воспитательном процессе, советские малыши в отличие от американских не очень-то волнуются, когда мать оставляет их на попечение постороннего человека или отдает в ясли. «Перепоручение» материнских обязанностей в СССР общепринято, и это естественно в стране, где значительная часть трудоспособных женщин работает.
Итак, мы установили, что советские дети с младенческого возраста подготовлены к общественной заботе о них. Но, прежде чем говорить о воспитании детей обществом, рассмотрим дисциплинарные меры, практикуемые в семье.
Эталоны дисциплины и дисциплинарные меры
Было бы ошибкой считать, что любовь, которой советские люди, и особенно советские матери, окружают своих детей, подразумевает снисходительное и всепрощающее отношение к поведению ребенка. Напротив, родители так же, как и педагоги, придают огромное значение развитию у ребенка послушания и дисциплинированности.
Что конкретно означают эти термины? За ответом еще раз обратимся к авторитетному руководству «Родители и дети», подготовленному группой специалистов Академии педагогических наук РСФСР с целью «помочь родителям правильно воспитывать детей, чтобы они выросли достойными гражданами нашего социалистического государства». В главе, посвященной дисциплине, читаем:
«Что нужно и можно требовать от маленьких детей?
Во-первых, ребенок должен слушаться своих родителей, взрослых с уважением к ним относиться… Ребенок должен внимательно слушать взрослого, когда тот к нему обращается, - к этому в первую очередь надо его приучить. Ребенок должен выполнять требования старших. Выполняя распоряжения, указания, советы взрослых, он проявляет послушание. Привыкнув с детства слушаться - принимать требования взрослых как нечто обязательное, - ребенок с большим успехом станет выполнять и дальнейшие требования, предъявляемые ему в семье и в школе».
Но одного послушания мало: ребенок должен выработать в себе дисциплинированность. Об этом в книге говорится следующее:
«…Надо как можно раньше образовать у ребенка активное, положительное отношение к требованиям взрослых, желание поступать согласно им, выполнять необходимое. В этом заключается огромный смысл нашей работы по воспитанию сознательной дисциплины (даже ее начатков). Всякий человек, в том числе и маленький дошкольник, гораздо лучше, скорее и радостнее выполнит требование, правило, если у него будет к тому желание».
Выражаясь языком западной психологии, дисциплинированность - это осмысленное послушание; иными словами, ребенок выполняет требования взрослых так, будто они являются не приказаниями извне, а его собственными, внутренне мотивированными желаниями. Подобная мысль развивается и в более поздней работе, принадлежащей перу известного педагога И. А. Печерниковой .
«Послушание маленьких детей - это начало развития у них драгоценнейшего качества: дисциплинированности. Послушание подростков и старших школьников - действенное выражение любви, доверия и уважения к родителям, другим старшим членам семьи, сознательное желание воспринять их опыт, мудрость. Это - важная сторона подготовки молодежи к жизни в коммунистическом обществе».
«Нас спросят: а как же быть с воспитанием у детей самостоятельности? Ответим: если ученик непослушен и ни с кем не считается, то его самостоятельность неизбежно примет уродливые формы. Обычно это анархическое поведение, которое никак не сообразуется с законами жизни советского общества. Где нет послушания, нет дисциплины, там не может быть нормального развития самостоятельности. Воспитание послушания - непременное условие развития у детей способности и к самодисциплине».
Столь пространное цитирование современных советских педагогов необходимо по следующим причинам.
Во-первых, советские книги о воспитании широко распространены; родители, преподаватели и все те, кто работает с детьми, относятся к таким книгам с уважением и серьезностью. Эти руководства вызывают у советских людей большой интерес еще и потому, что воспитание в СССР - любимое национальное занятие. О воспитании печатаются многочисленные статьи в ежедневных газетах, читаются публичные лекции, о воспитании рассуждают как родители, так и люди, детей не имеющие.
Во-вторых, эти цитаты подтверждают наблюдения автора и в сжатой форме выражают те идеи и мысли, которые нередко высказывали родители, преподаватели и работники воспитательных учреждений в беседах с нами. В-третьих, профессиональные воспитатели и большинство встречавшихся нам людей обращались с детьми именно так, как того требуют инструкции, стараясь развить у ребенка черты послушания и дисциплинированности.
Как мы в дальнейшем увидим, их старания небезуспешны: многие советские дети действительно обнаруживают в своем поведении качества, развитие которых настоятельно рекомендуется профессиональными педагогами.
Какими методами добиваются от ребенка послушания и дисциплинированности? Еще раз обратимся к рекомендациям педагогов. Точка зрения Печерниковой (ее книга была самой свежей из тех, что имелись в нашем распоряжении) по этому вопросу совпадает с мнением авторов ранее изданных руководств. В главе «Как воспитывать послушание» Печерникова советует родителям следующее:
«Очень хорошо помогает воспитанию послушания краткое и точное разъяснение детям, почему нужно себя вести так, а не иначе. В педагогике это называется методом убеждения».
На втором месте по силе воздействия стоит метод поощрения. Но, как предупреждает Печерникова, им «следует пользоваться только в тех случаях, когда это необходимо». Если ребенок всегда хорошо учится в школе и примерно себя ведет, то хвалить его за это уже не стоит.
«Метод поощрения надо использовать главным образом в тех случаях, когда под влиянием учителей, родителей или товарищей ученик стремится исправить недостатки своего характера, быть более организованным, начинает слушаться старших».
Наконец, Печерникова объясняет, за что и как надо наказывать непослушных. Она подчеркивает основополагающий принцип советского воспитания: «недопустимость физических наказаний». Физические наказания считаются в Советском Союзе не только бесполезными, но даже вредными. После критики этой дисциплинарной меры Печерникова предостерегает и от другой крайности - «отрицания вообще каких бы то ни было наказаний, от либерализма и стихийности в воспитании». Эмпирический путь познания действительности (ребенок дотрагивается до горячего, обжигается и делает для себя соответствующие выводы) категорически отвергается.
«Нельзя воспитание молодого поколения предоставить самотеку, стихии, нельзя рисковать нашими детьми. Школа и родители должны держать нити воспитания в своих руках, принимать все меры к тому, чтобы дети слушались старших».
Что же представляют собой эти меры? На первый взгляд ничего особенного. «Замечание», «выговор», «лишение удовольствий» - слова, знакомые всем рассерженным родителям. Однако, читая внимательно, мы заметим, что взрослым рекомендуют придерживаться при разговоре с провинившимися детьми особого эмоционального тона, который давно не применяется в американской воспитательной практике и лишь напоминает о минувших днях. Приведем пример.
«Выговор не должен носить форму бесконечного ворчания, не следует «пилить» ребенка. Это не даст положительного результата. Рекомендуется дать краткую, но резкую оценку поведения непослушного ребенка, высказать свое возмущение таким поведением. Причем не следует после выговора по-прежнему ласково относиться к школьнику, если даже родители и чувствуют, что он искренне раскаялся. Нужно некоторое время держать себя по отношению к нему подчеркнуто сдержанно и холодновато, показывая тем самым, что его непослушание огорчило старших. Эта мера является очень сильной и в большинстве случаев дает ощутимый результат…
Например, мать заявляет сыну: «Ты вновь не послушался меня и поздно пришел домой. Я теперь не хочу доигрывать вчерашнюю партию в шахматы. Мне неприятно даже смотреть на тебя». В течение вечера она ограничивается лишь сухими ответами на вопросы сына. Примерно так же держится с мальчиком и отец.
Иногда родители могут воспользоваться еще более строгой мерой наказания: на некоторое время совсем прекратить разговаривать с ребенком. Например, дочь не только не послушалась мать и не захотела изменить нелепую прическу, но позволила себе обидеть ее жестким словом. Та ей ничего не сказала, но бросила укоризненный взгляд, всем своим видом показала, что она глубоко оскорблена, и перестала разговаривать с девочкой на несколько часов».
Западные студенты, изучающие проблему взаимоотношений родителей и детей, несомненно, узнают в этом примере классическую модель дисциплинарной меры. Она называется «наказание нарочитой холодностью». Позднее, на основании имеющихся у нас фактов, мы проанализируем ее плоды. А пока попытаемся разобраться в вопросе не менее важном: до какой степени советские родители следуют инструкциям профессиональных педагогов. Опираясь на собственные наблюдения, неофициальные интервью и беседы с различными семьями - из интеллигенции и рабочих, - мы пришли к такому заключению: в большинстве случаев практика с теорией не расходится. Только в среде не очень культурной иногда прибегают к физическому наказанию. Но более всего советских родителей от американских отличает повышенная эмоциональность - как положительная, так и отрицательная - в их отношениях с детьми. Родители и дети в Советском Союзе менее сдержанны в проявлении своей любви друг к другу. В то же время за любое нежелательное отклонение в поведении ребенка и отец, и мать наказывают его нарочитой, демонстративной холодностью. Выражением лица, интонацией или красноречивым молчанием они показывают, что оскорблены в лучших чувствах - вина ребенка не столько в том, что он плохо себя вел, сколько в его неблагодарности по отношению к родителям.
Та же дисциплинарная мера - лишение провинившегося ребенка морально-эмоциональной поддержки - действует и в детском коллективе.
Из книги Средство от усталости автора Курпатов Андрей ВладимировичХорошо в стране советской... что?! Прошедшие 10-15 лет стали для россиян серьезнейшим испытанием. То, что нам довелось пережить, когда-нибудь историки сравнят с тяжелейшими социальными потрясениями – падением римской империи, великими эпидемиями, мировыми войнами,
Из книги Психология масс и фашизм автора Райх Вильгельм«Введение советской демократии» В 1919 году VIII съезд Российской коммунистической партии ввёл советскую демократию. В январе 1935 года VII съезд советов объявил о «введении советской демократии». Что означает это вздор?Для иллюстрации процесса, который привёл к «введению
Из книги Может ли человек преобладать? автора Фромм Эрих Зелигманн Из книги Основы Науки думать. Кн.1. Рассуждение автора Шевцов Александр Александрович Из книги Ради любви к жизни. Может ли человек преобладать? автора Фромм Эрих ЗелигманнГлава II. Природа советской системы Для большинства американцев советская система является неким мифическим существом; вероятно, не в меньшей степени, чем капиталистическая система для большинства русских. В то время как русские видят капитализм как систему, в которой
Из книги Власть. Элита, народ [Подсознание и управляемая демократия] автора Зыкин Дмитрий2.9 «Странности» советской пропаганды Как видим, используя теорию элит, мы смогли получить адекватные и логичные ответы на вопросы, не разрешимые в рамках марксизма. Причем теория элит способна не просто объяснять события прошлого, но и обладает прогностической силой.
Из книги Тайны мозга вашего ребенка [Как, о чем и почему думают дети и подростки от 0 до 18] автора Амодт Сандра Из книги Воспитать ребенка как? автора Ушинский Константин ДмитриевичВоспитание и обучение в семье Осмотрев множество заграничных школ для малолетних детей, я вынес из этого осмотра полное убеждение, что первоначальное воспитание и учение детей, по крайней мере до 8-летнего и даже до 10-летнего возраста более на месте в семье, чем в
Из книги Разумный мир [Как жить без лишних переживаний] автора Свияш Александр ГригорьевичВзаимное воспитание в семье Если вы избежали духовного «воспитания» на стадии создания семьи, то, скорее всего, это воспитание вы получите уже в ходе семейной жизни.Как вы знаете из личного опыта, семья является тем самым местом, где в полной мере проявляются все наши
Из книги Трансперсональная психология. Новые подходы автора Тулин АлексейИстория советской и западной психологии В начале XX столетия психология в России заявила о себе, заняв достойное место в системе наук. Уходя своими корнями в две главные области научной мысли – философско-историческое и естественнонаучное знание, – в конце XIX – начале XX
Из книги Нежные мальчики, сильные девочки… автора Гусева Юлия Евгеньевна Из книги Воспитание ребенка от рождения до 10 лет автора Сирс Марта Из книги Большая война автора Буровский Андрей МихайловичГлава 5 Конец советской угрозы Я хату оставил, Пошел воевать, Чтоб землю Гренады Крестьянам отдать М.Светлов Земшарная республика Советов Давайте начнем с признания, которого очень не хочется делать части наших соотечественников: что «советская опасность» – вовсе не
Из книги Впечатления о Советской России. Должно ли государство управлять экономикой автора Кейнс Джон МейнардПри советской власти Признавая в теории право наций на самоопределение вплоть до выхода из советской республики, большевики приняли решение развивать областную автономию всех живших в России народов.Процесс национально-государственного строительства в СССР описывали
Из книги Плаха. 1917–2017. Сборник статей о русской идентичности автора Щипков Александр ВладимировичВ 1920–1930-е гг. благодатный след в истории советского воспитания оставили опытно-показательные заведения, давшие образцы формирования личности на началах самостоятельности, активности, умения ориентироваться в окружающей среде. Перспективные методики коллективного, гуманного воспитания реализовывали А. С. Макаренко, С. Т. Шацкий и другие отечественные педагоги. В обществе удалось сберечь лучшие традиции интернационального воспитания, что признают сторонние наблюдатели, которых трудно заподозрить в симпатиях к Советской России. Так английский лорд Дж. Керзон (1850–1925) писал: "Русский братается с завоеванными народами в полном смысле этого слова".
Замечательной вехой в воспитании учащихся оказались годы Великой Отечественной войны. В условиях, когда советские люди ценой огромных жертв отстаивали национальную целостность и свободу, укреплялась дружба народов Советского Союза, по-новому осуществлялось трудовое, гражданское и патриотическое воспитание. Широко применялись такие формы воспитания, как митинги, сбор средств, шефская работа. Дети и подростки, занимаясь в школе, систематически принимали участие в сельскохозяйственных работах, строительстве оборонительных сооружений. Всего за военные годы во время летних каникул в сельскохозяйственных работах приняли участие около 20 млн школьников. Учащиеся профессиональных и общеобразовательных школ трудились на промышленных предприятиях. Тысячи учителей и подростков участвовали в боях с оружием в руках.
После Великой Отечественной войны стараниями народа создавалась обстановка, при которой дети, подростки и молодежь, чьи отцы не вернулись с фронта, не ощущали себя сиротами, росли и воспитывались, получали образование на равных с остальными сверстниками.
У многих советских людей послевоенной поры было счастливое детство и юность. Их любили родители. Они дружили, пели, играли, читали светлые книги А. Гайдара, Л. Кассиля, С. Маршака, занимались в спортивных секциях, художественных, технических кружках, отдыхали в пионерских лагерях. В городах были дома пионеров, отдельные примерные школы, где работали педагоги, будившие в воспитанниках благородные чувства. Подавляющее число учителей были подвижниками воспитания, растили в своих питомцах искреннюю любовь к отчизне. Так было на торжествах при вступлении подростков в пионеры и комсомол, где ребята с душевным трепетом клялись в верности родной стране, на школьных линейках, где звучали Государственный гимн и песни о Родине, на встречах школьников с ветеранами, рассказы которых о подвиге отцов в Великой Отечественной войне слушали, затаив дыхание.
Воспитание дружбы между народами Советского Союза систематически осуществлялось в учебных заведениях и детских коллективах. В пионерских лагерях, на учебных и внешкольных занятиях знакомились с фольклором народов СССР, творчеством лучших представителей национальных культур: А. С. Пушкина, Т. Г. Шевченко, Мусы Джалиля, Джамбула Джабаева и др. Подобное воспитание подкреплялось в общественной жизни – при оказании Россией экономической помощи этническим республикам, во время декад культуры национальных республик в Москве, на крупных стройках, где трудились люди разных национальностей, и т.д.
Новый опыт педагогически целесообразного трудового, нравственного, интернационального, патриотического воспитания был получен на рубеже 1980–1990-х гг. В школах появились ученические кооперативы. В 1989 г. их насчитывалось около 2 тыс. Их членами являлись обычно учащиеся 7–13 лет. Руководили кооперативами учителя труда или родители. Школьники изготовляли одежду, обувь, тренажеры и пр. В течение учебного года учащиеся работали 2–3 раза в неделю, а в каникулы – ежедневно. Кооперативы продавали свою продукцию, часть прибыли шла на нужды школ. В конце 1980-х гг. стали организовывать межведомственные воспитательные центры. Предполагалось, что они будут привлекать к работе с детьми не только профессионалов, но и общественность. Например, интересная деятельность подобных центров осуществлена в г. Альметьевске. В каждом микрорайоне были учреждены социально-педагогические комплексы. Возглавили комплексы руководители предприятий. Членами советов комплексов стали руководители школ, различных учреждений. В комплексах оборудовали "семейные мастерские", помещения для спортивных занятий, клубы "Хозяюшка", куда приходили родители с детьми. Учителя давали консультации по вопросам воспитания, выступали с лекциями, руководили подростковыми клубами.
Вне идеологии "холодной войны" организуется интернациональное воспитание. В воспитании тускнеет образ враждебного капиталистического Запада. Российские педагоги реализовывали проекты, способствующие диалогу культур. Расширялись дружеские контакты учащихся со сверстниками из Западной Европы и США. Некоторые школы Москвы, Петербурга, Владимира и других городов стали побратимами учебных заведений Англии, Германии, США, Франции. В одном только 1989 г. не менее 1500 наших ребят гостили в семьях американцев и около 1000 – у своих английских сверстников.
Система советского воспитания выглядела мощной и эффективной. Подавляющая часть сформированных этой системой людей искренне поддерживала существовавший политический режим. Сомневавшихся заставляли молчать. Свет и тени воспитания в Советском Союзе были следствием государственной политики, которая определяла задачи, направленность воспитания подраставших поколений. Коммунистическая партия, советская власть намеревались воспитывать "нового человека", не иснорчениого буржуазной идеологией. Воспитание приобрело отпечаток конфронтации с капиталистическим Западом, который рассматривался как потенциальный противник. Ведущей характеристикой "нового человека" должна была быть приверженность социалистической, пролетарской идеологии. Подобные намерения в значительной мере оказались декларациями и риторикой. Фактически решались задачи воспитания лояльного к политическому режиму поколения, необходимого государству работника. Общим качеством советских людей должно было быть умение жить и работать коллективно, отдавая себя социалистическому строительству. Как пишет протоирей Владимир Архипов о таком воспитании, "машина по воспроизводству рабочей силы работала, казалось, успешно, именно рабочей силы, а нс человека".
Воспитывались поколения, которых мало интересовали литература, искусство, жизненные отношения, и больше – самоуправление, политические мероприятия, другие виды общественной деятельности. В общеобразовательных учебных заведениях насаждался дух казармы. Коллективизм и самоуправление в воспитании вырождались в конформизм, манипулирование детьми. Вместо детской активности – покорность.
В воспитании постоянно присутствовал культ вождя, особенно тягостные формы приобретший при восхвалении личности Сталина. Воспитывали человека, враждебного идеям различных социальных страт, универсальным человеческим ценностям. Тех, кто был не склонен уважать и разделять подобные идеи и ценности, объявляли противниками, подлежавшими всяческим преследованиям. Педагогика и школа систематически участвовали в репрессивных политических кампаниях против церкви, "кулаков" и "подкулачников", "врагов народа", "космополитов", "диссидентов", "поклонников Запада" и пр. Террор, развязанный властью против собственного народа, порождал в человеческих отношениях и в воспитании метастазы недоверия, лжи, жестокости. Воспитание, счастливые детство и юность советских людей оказывались зачастую своеобразным Зазеркальем, которое раскалывалось вдребезги иод ударами трагических событий, когда уничтожали или заставляли молчать инакомыслящих, а их дети становились изгоями, попадали в детские дома и колонии.
Стремление государства играть главенствующую роль при нравственном становлении личности наносило ущерб исконным традициям семейного воспитания. К этому примешивалась идеологическая составляющая политического режима. Показательна печальная судьба убитого в 1932 г. уральского деревенского паренька Павлика Морозова, чей донос на собственного отца власти представили образцом нравственного и патриотического поведения. Трагическими для устоев семейного воспитания были повсеместные судилища, на которых детей заставляли отрекаться от родителей – "врагов народа". В итоге поколеблены были устои семейного воспитания. Родителям зачастую было недосуг заниматься воспитанием. Для городских детей, чьи семьи ютились по преимуществу в бараках, общежитиях, коммуналках, не находилось места для занятий. Ребят в значительной мере воспитывала улица. "Двор был котлом, клубом, общиной, судилищем", – вспоминал свое детство поэт А. Вознесенский. Во время дворовых игр приобретали не только ловкость, сообразительность, но и восприятие мира, навыки поведения. Причем "воспитателями" нередко оказывались маргиналы, которые давали уроки аморальности и жестокости.
В воспитании преобладали цели достижения единомыслия. Формирование человека вне национальной культуры (гомо совьетикус ) рассматривалось как необходимое условие единства и идеологической интеграции общества. Главным становится тезис формирования "общности – советского народа". Подобное воспитание инициировало настроение сепаратизма, ассимиляцию малых этнокультур. На их судьбах и воспитании сказались преследования целых народов: депортация ингушей, калмыков, корейцев, чеченцев и др., государственный антисемитизм. В ходу были ограничительные квоты при приеме в вузы девушек и юношей по национальному признаку, поступлении на работу. Действовали, к примеру, негласные предписания с перечислением должностей, куда нельзя было брать евреев. Из учебников изымали объективные оценки исторических деятелей народов России. В национальных школах, где до конца 1980-х гг. преподавание велось на родном языке, этот показатель постепенно утрачивался. К началу 1990-х гг. доминирующим типом национальной школы оказалось учебное заведение с обучением на русском языке и преподаванием родного языка как одного из предметов.
В результате, как замечает Μ. Н. Кузьмин, несколько поколений нерусских народов России получили воспитание вне родного языка и национальной культуры, на базе русского языка и редуцированной русской культуры.
В воспитании нарастали авторитаризм, регламентации и единообразие. По данным на конец 1980-х гг., две трети опрошенных школьных работников сочли наиболее приемлемыми строгие меры воспитания в виде различных наказаний. Проведенный тогда же анализ более тысячи планов воспитательной работы школ из разных регионов страны показал, что планы гораздо больше похожи один на другой, чем это можно было бы объяснить единым уровнем, и что в них мало учитывались конкретные особенности учебных заведений.
В итоге советское воспитание на рубеже XX–XXI вв. оказалось в состоянии системного кризиса.
Когда мы говорим о том, что вместе со старой Россией была разрушена культурно-историческая среда, создававшаяся столетиями, то для большинства это пустые слова. Но возьмем такую важнейшую сферу человеческой жизни, как воспитание. Какое оно было в русских советских семьях? Да никакого воспитания, по сути, не было. Родители хотели, чтобы их дети получили то, чего они сами не получили. Игрушки, конфеты, поменьше работы и ответственности и т.д. Между прочим, нынешнее поколение родителей точно такое же. В русских семья нет идеала, а какие собственно черты они хотели бы видеть у своих детей?
Хотя воспитание в семье – это основа формирование человека. Скажем, те же йоги, как только их ребенку исполняется года два, они просят его говорить о себе: « я - смелый». Смелость для такого ребенка это его тождество, и он вырастает смельчаком.
Возьмем дореволюционную Россию. В СССР был такой фильм «Белый пудель», по Куприну. Там показан ужасно капризный барчук, который то и дело орет: «Хочу собаку, хочу собаку». И родители, няньки и прочие бегают вокруг, выполняют его просьбы. Бегающие вокруг ребенка и угождающие ему родители, это как раз из моего детства, и из дня сегодняшнего. А у русских дворян или купцов воспитание было совсем иным.
Дети дворян воспитывались очень «жестко». Они знали свое место, и тогда не родители были для детей, а дети для родителей. Но главное даже не это. Главное, что прививалось – это чувство собственного достоинства, самоуважения. Никакого не готовили к карьере, никого не готовили к подхалимажу и прочему такому, готовили к главному: ты не должен потерять «свое лицо» ни при каких обстоятельствах. Ты должен жить и умереть порядочным человеком. Это было доминантное требование.
И мальчикам и девочкам давали большие ежедневные физические нагрузки, еда была простой. Детей учили уважению к другим людям, всех своих слуг они называли на Вы (это, правда, уже 19 век, но ведь он к нам ближе). Учили терпеть боль, учили преодолевать уныние, ни при каких обстоятельствах не падать духом. Девочек закаляли так же, как и мальчиков. Готовили их к самостоятельности.
Дети дворянского сословия прекрасно понимали, что «главная роскошь в человеческой жизни – это роскошь общения». Отсюда все эти балы, светские приемы, визиты друг к другу. Детей учили уступать лучшее место за столом другому человеку, детей учили слушать собеседника, не перебивать и т.д.
Дворянин должен был быть мужественным, неприхотливым, готовым ко всему, он должен быть учтивым с вышестоящими, дружелюбен с равным, и великодушен к нижестоящим. Вот почему, к примеру, ни один из декабристов в ссылке не спился и не опустился, эти люди уважали себя. Вот почему русские эмигранты после Гражданской войны опять же они опустились, а сумели прокормить и себя и детей, а дети их практически без исключения вышли « в люди».
Не хуже было воспитание и в купеческих семьях, там царил Домострой, там дети учились повиноваться, но их рано приучали к делам и умению управлять другими людьми. И никакого визга: «хочу собаку».
В крестьянской среде какого-то особого воспитания не требовалось. Там сама жизнь воспитывала так, что лучше не бывает. Физический труд был интенсивным, но посильным. Все-таки крестьяне очень хорошо знали, как нагружать детей, и взрослым мужиком считался человек после 21 года. Крестьянский сын становился хозяином очень рано, практически все стремились отделиться от отца. А хозяин на земле, он и вождь для своей семьи, и защита, и суд, и учитель.
Гораздо хуже с воспитанием обстояло дело у мещан и у пролетариев. Но эти категории до революции не составляли большинства. А вот после революции именно они и стали «заказывать музыку». Еще в 20-х года большевистские идеологи столкнулись с тем, что в городах «освобожденных» от дворян и буржуазии, стали процветать мещанские нравы и вкусы. Большевики начали упорную борьбу с мещанством и боролись с ним до тех пор, пока… сами не стали мещанами.
Ибо все начальство, вышедшее из крестьян и пролетариев не могло прыгнуть выше головы. Собственно вся элита 70-х годов, включая Брежнева, Суслова и большинство других «членов», это птицы не высокого полета, это мещане по своим вкусам и взглядам.
Ну и пролетариат, сколько его не воспитывали, а он оставался все таким же, каким и был. И его вкусы – мешать водку с портвейном – наложили отпечаток на все советское общество.
Большевики были наивными в том, что полагали: человек, который одолел чтение статей Владимира Ленина, который родился в обществе, где нет эксплуатации человека человеком, который получил десятилетнее и высшее образование в СССР, приобретет некие особые социалистические качества. Другое дело, что какое-то образование люди все-таки получили. Но вот с воспитанием детей – это была катастрофа. Мои родители, как и родители моих ровесников, родились перед войной. И они хлебнули по полной программе нищеты. Жили впроголодь. Одевались часто в обноски с плеча старших сестер и братьев. Вот это и была их программа – их дети должны были получить то, чего не получали они.
Я горжусь своими родителями, они у меня замечательные, но сказать, что меня как-то воспитывали, я не решусь. Все делалось в «рабочем порядке». Я могу сказать другое, что как только в семье появились какие-то деньги, а это было ближе к середине 70- х годов, то мои потребности стали, чуть ли не главными. Помню какой-то свой день рождения, там было столько всего: торт шоколадный, трюфели, зефир, куча всяких шоколадных конфет, этот банкет закончился для меня тем, что печень моя не выдержала, и ночью мне было нехорошо.
В 70-е годы, правда, стали популярными всякие методики воспитания по доктору Споку, была такая семья Никитиных, воспитание в которой почему-то считалось идеалом, то есть проблемы с воспитанием стали как-то осознаваться в СССР, но тут грянул 1991 год, и все мы получили дикий капитализм. Мурло советского мещанина, мурло полублатного человека стало определяющим. Получилось нечто гораздо худшее, чем было до 1917 года. Уже в СССР чуть ли не во всем господствовал блат, и совершенно естественно, что в нынешней РФ связи уже все решают. А это самый верный показатель чрезвычайно низкой культуры общества.
В порядочных советских семьях росли порядочные дети. Но эти выросшие дети не смогли спасти свою страну, ибо не были приучены к самостоятельным социальным поступкам. Да и за себя он и постоять не сумели, отдали собственность в руки воров и подонков всех уровней и национальностей. Отдали без сопротивления, это к слову о том, каких людей воспитывало советское государство. А государство это воспитывало, прежде всего, послушных и покорных. Советские граждане должны были совершать подвиги, но только тогда, когда это государству нужно.
Как говорили при товарище Сталин: «Когда родине будет нужно, героем у нас станет любой».
Я пошел в советскую школу, и ничего плохо там не было. Лозунг – «все лучшее детям» не был пустым звуком. Помню, что мы бесплатно получали молоко. Наши родители вполне могли нас обеспечить молоком, но осталась такая установка от еще недавнего прошлого – давать детям молоко, дабы они получали белок.
Пресное, кипяченое молоко с пенкой нам не нравилось, конечно, но нам нравилось то, что какой-то урок обязательно заканчивался на пять минут раньше, и мы строем шли в столовую. А там потихоньку начинали шалить.
К 7 ноября нас всех скопом, не спрашивая согласия ни у кого, приняли в октябрята. Мы гордо повесили значки, «звездочки», где был изображен маленький Ленин, кудрявый такой, похожий на ангелочка. Во время приема в октябрята нам выдали по эклеру и стакан с какао. Это было круто. И я запомнил это и думал – что же нам дадут, когда мы будем вступать в пионеры? Если уж сейчас мы получили по эклеру.
Мою первую учительницу звали Анна Семеновна. Это была одинокая женщина, которая любила свою работу, любила нас. Среди учительниц всегда есть соперничество, Анна Семеновна была не очень хорошая учительница в смысле педагогического мастерства. Ольга Петровна и Лидия Максимовна учили куда успешнее, дети у них были грамотнее и лучше считали. Но я ни тогда, ни сейчас не поменял бы Анну Семеновну ни на кого. Она для нас стала родным человеком. Как всякий педагог со стажем, как всякая женщина, она бывала не в духе, скандалила, была с нами несправедлива, но она нас любила, и мы это чувствовали.
Однажды она как-то смущенно и даже раздраженно показала нам фото, на котором была вместе с Крупской. Я был потрясен. Получалось, что эта женщина могла видеть самого Ленина! Вот эта наша обычная Анна Семеновна могла прикоснуться к самому Ленину! Это было не так, конечно, фотография относилась к середине 30-х годов, как я сейчас понимаю.
На фото мне не понравилась ни Крупская, ее фотографии всегда у меня почему-то вызвали тоску, ни сама Анна Семеновна, это была мордастая девочка в буденовке. По моим тогдашним понятиям зрелая Анна Семеновна была куда приятнее.
Коньком Анны Семеновны были уроки пения. Она как-то отдыхала душой в это время. К тому же, она приносила из дома аккордеон, чем не могла похвастать ни одна учительница. И вот Анна Семеновна наяривала на аккордеоне, а мы пели. Почему-то мне кажется, что пели мы все время одну и ту же песню, видно она хотела довести наше исполнение до совершенства.
Песня эта была про красного партизана, похороненного под кустом ракиты. «Там лежит зарытый красный партизан». И как доходили до этого места, то слезы текли из глаз моих, до того было жалко красного партизана. И однажды я чтобы не показывать слез учительнице отвернулся и сел боком. Анна Семеновна в этот день была не в духе, и расценила мой поступок, как хулиганство. И тут не имеет смысла спрашивать, что в этом была такого плохого, в моем поступке. Ибо раз женщина не в духе, то логика тут ни при чем. Учительница внезапно, в разгар моих страданий по красному партизану, схватила меня за шкирку и вывела из класса.
Я ошеломлен этой абсолютной несправедливостью, жуткая и пустая в коридорах школа пугает, а тут идет наш директор. Это был настоящий «сталинский директор», такие в ту пору уже почти повывелись. Не директор, а красавец! Историк, фронтовик, огромный такой, в очках, с раскатистым голосом, по повадкам напоминал актеров в сталинских фильмах, которые играли профессоров. И вот он подходит ко мне, я в ужасе сжимаюсь, а он говорит какие-то ласковые слова, улыбается, берет меня аккуратно за руку и вводит класс. И говорит: «Анна Семеновна, посадите этого молодого человека на место». Учительница злобно зыркнула в мою сторону, но больше в этот день не фордыбачила.
Но все равно она была замечательная.
Еще помню, как мы выбирали в классе начальников. Старосту, звеньевых, и прочее. Должностей был очень много. Выборы были абсолютно демократические по советским меркам. Анна Семеновна предлагала кандидатуру, после чего мы дружно голосовали за этого товарища. И вот она раздала почти все должности и тут вспомнила про меня. И сказала, что предлагает меня сделать знаменосцем (к слову, знамени у нас не было никакого, но должность была). Учительница сказала, что это должен быть достойный мальчик. И меня выбрали в знаменосцы. Помню, как прибежал я домой и в полном восторге стал рассказывать, что я теперь не абы кто, а знаменосец. Родители порадовались за меня, но как-то деланно, почти равнодушно. Вот так с легкой руки Анны Семеновны я и иду по жизни. Кому-то достаются должности, где власть и деньги, а я знаменосец.
Когда в РФ стали вспоминать хороший опыт СССР в деле патриотического воспитания, то почему-то свели все это к учебникам истории и обществознания. На самом деле, в СССР на воспитание советского человека работала вся система. В 20-е и 30-е годы всякий несогласный с этой системой всячески дискриминировался или просто физически уничтожался. Потом, когда внутри государства в деле воспитания не стало конкурентов, в этом направлении все равно работал огромный механизм. Но самое главное, во времена моего детства вокруг меня жили люди, уверенные, что никакой иной жизни быть не может. Что СССР это такая же неизбежность, как смена дня ночью, как восход солнца.
Это было мощнейшее внушение со стороны государства, но это была и реальная установка в головах простых людей.
Скажем, то же интернационалистическое воспитание. Я не помню, чтобы со мной кто-то персонально работал на эту тему, кто-то что-то мне объяснял, но это было просто разлито в атмосфере тогдашнего СССР. Как-то урок у нас проводила пионервожатая, и она, как всякая девушка, сама верила и ждала чуда (не будем уточнять какое). И вот она нам сказала, что бы мы в тетрадке записали свои желания. Это было уже в классе пятом или шестом. И мы, захваченные ее энтузиазмом и верой в то, что чудеса бывают, стали писать. Самым главным моим желанием было желание, чтобы мне купили настоящие коньки для хоккея. Но тут я подумал, а что если мое желание действительно сбудется? Я то буду при коньках, а ведь идет война во Вьетнаме. После недолгой внутренней борьбы, я написал, что мое главное желание, чтобы прекратилась война во Вьетнаме. Мне было горько тогда, что не получу коньки, но приятно вспомнить об этом сейчас.
Я думаю, что русские националисты вырастали в последствии все-таки из таких вот идеалистично настроенных мальчиков.
Интерес к русской истории пробудил во мне дед Иван Петрович. Он пересказывал мне дореволюционные легенды о Петре I, и о Суворове. Я потом нигде таких историй не встречал. Как бояре затеяли заговор против Петра, а он был в курсе, как начал выбрасывать их из окна одного за другим в руки своих гвардейцев.
Меня захватывали эмоции деда, я чувствовал, как он восхищается Петром и Суворовым. Всякое развитие человека начинается именно с чужих эмоций. Другой вопрос, что мы не часто отдаем себе отчет в том, что наши нынешние взгляды начались с чьих-то эмоций. Раз человек так захвачен этим, значит, в этом что-то есть? И мы начинаем думать об ЭТОМ от случая к случаю, и порой эти чужие эмоции в результате рождают нашу ВЕРУ.
Моему деду была интересна история России. Я уже писал, что для моего деда собственно никакого СССР не существовало, а была одна Россия. С ней нечто случилось в 1917 году, но все равно это была Россия. И никакие красные партизаны для него героями быть не могли, ибо он реально их видел этих красных в годы гражданской войны.
Это любопытная «игра разума», когда «слона» не замечают, и когда мой дед «не замечал СССР» не есть что-то свойственное лишь для конкретного человека, или конкретной эпохи. Так жители Московской Руси в упор не видели империи Петра I. А многие нынешние граждане РФ (боюсь, что большинство, как жили в СССР, так в нем и живут до сих пор).
Великое нельзя выдумать из малого. Я даже ребенком чувствовал, что, имея дело с Россией, я нахожусь перед чем-то грандиозным. Петр I при всем моем нынешнем отрицательным отношением к этому человеку, был потрясающей фигурой. Он был, кстати, абсолютным порождением Московской Руси. С ее пассионарностью и ее исканиями. При внешней какой-то вялости Московской Руси, при всей неспешности жизни, в народе шла огромная внутренняя работа, внутреннее самоопределение, которое выливалось порой в непонятные конфликты вроде восстания Степана Разина, когда казак хотел навязать стране казачью форму жизни - самоуправление. Зачем богатому человеку, каким был Разин это? Тем более в цари он не метил. Еще более странная история с расколом, когда страна распалась, по сути, на две части из-за каких-то исправлений в церковных книгах и правилах. Но на Руси формальная сторона никогда не была важной.
И вот Петр. Он человек Московской Руси до мелочей. Строил дворцы, а не мог спать в них из того, что слишком высокие были потолки. Только царь Московской Руси мог быть токарем и плотником, корабелом и артиллеристом. Только царь Московской Руси мог пить с рядовыми матросами. А когда он приехал в Париж, то пил с отставными французскими солдатами в Доме Инвалидов.
Ибо для царя Московской Руси в отличие от его восточных и западных «коллег» не было пропасти между ним и простым человеком. Как не было пропасти между московской знатью, воинами и крестьянами. И вот эти чисто московские повадки почему-то принимают за европейское поведение. Ну представьте себе Людовика XYI с топором и в кабаке с простолюдинами? Другой вопрос, что своими реформами Петр уводил страну оттого, что ему самому было дорого. От демократизма Московской Руси. Европа шла от феодализма к демократии, Россия после Петра пошла от демократической соборности к свирепому феодализму.
Но ведь Петр был личностью!
Или Суворов! Какой гигант! Этот человек с молодых лет понимал, что он на голову выше остальных, ибо был очень умным и проницательным, но опять же какой демократизм и простота! Он был рыцарь. Когда после Итальянского похода и побед Суворова молодые русские и австрийские генералы решили, что бить французов легко, против Суворова начали плести интриги, он же понял, чем это кончится. Он то ведь знал, что победы французов закономерны. Суворова отзывают. И он пишет с тоской и болью: «Перебьют их без меня». Для него ничего не было выше воинского братства.
После рассказов деда я стал читать учебники по истории для 4 ,5, 6 классов. И мне они нравились. Хотя сейчас я понимаю, что и в те времена, и в нынешние времена при написании учебников допускают очень большую ошибку. Их просто «сдирают» с учебников вузовских. Учебник рассказов по истории СССР для 4 класса, к примеру, с грехом пополам можно было читать до революции 1905 года, а дальше в натуре начиналась истории КПСС.
Помню, как бесилась Анна Семеновна. Начали изучать параграф про революционеров, а никто ничего не понимал кроме первой фразы: «В маленькой комнатке сидели революционеры…»
Но какой-то сбой стала давать система образования и воспитания в СССР. Как-то было все нормально, а потом раз - и обвалилось! Где-то к середине 70-х годов незыблемые истины дали трещину. Помню, как в 8 классе нас повели смотреть в кинотеатр новый фильм про революцию и Ленина. Зал заполнили ученики разных возрастов от пятаков до десятиклассников. И фильм никто не смотрел. Всем было не интересно. Нет, мне-то как раз было интересно, у меня к этому времени как раз разгоралась любовь к Ленину, но большинству было очень скучно. Все шумели, болтали, толкались. И тут дошло до сцены, когда проклятые левые эсеры начали свой мятеж. И киношный Ленин готовится к худшему, он выдвигает ящик стола, достается оттуда пистолет и передергивает затвор или что-то в этом роде. «О-о-о, каков!» - взревел издевательски зал. Сердце мое тогда сжалось от боли за любимого Ильича.
В Ленине, как и во многих великих на самом деле было много карикатурного. Эта его походочка, эти руки за жилеткой, прищур полусумасшедших глаз. На некоторых кинохрониках он на Чарли Чаплина похож. А эта его картавость, ужимки. Я имею в виду и кинохронику, и игру актеров. И если для старших поколений Ленин был святыня, то ко времени моей юности пролетарская молодежь к нему относилась безразлично или с иронией. Почему-то у нас в поселке к нему прилепили кличку «Блатной Володька». Появились ядовитые анекдоты про Ленина. Их выдумывали враги? Но ведь массы их пересказывали с удовольствием.
Точнее, отношение к Ленину было двойственным. С одной стороны, мало кто ставил под сомнение, что он защищал интересы трудящихся, был честен, тогда еще думали, что он был скромен в быту. И Ленин служил идеальной фигурой для обличения тогдашних коммунистических лидеров, которые оторвались от масс. С другой стороны, у масс, т.е. у этой помеси пролетариев с мещанами Ленин проходил, чуть ли не как дурачок. Кремлевский мечтатель.
Но на небосклоне России конца 60-х начала 70-х годов взошла другая звезда – Сталин! У высшей власти находились его выдвиженцы, в самую силу входило поколение фронтовиков, юность которых пришлась на конец тридцатых и начало сороковых, и те которые родились перед войной, как мои родители, забыли о своем нищем и голодном детстве, но вспомнили об ужасной эпохе, только как о великой.
Дело в том, что у Сталина был «большой стиль». Те, кто жили при нем, помнили свое ощущение причастности к чему-то грандиозному. Про Сталина сочиняли какие-то очень положительные байки. Про его офигительную скромность, про то, как неприхотлив он был в быту. Я даже слышал, как один мой сосед рассказывал о том, как Сталин сам лично стоял у «переезда» в нашем поселке с пистолетом в руках и говорил солдатам, что пристрелит всякого, кто отступит. Поэтому-то и не отдали Москву. Бред? Но я слышал это собственными ушами.
Сталин для меня стал значительной фигурой в детстве, после просмотра фильма «Освобождение». Потом я стал читать всякие книжки о тридцатых годах. Книжки эти писали в основном либеральные авторы, публиковались они при Хрущеве, но как-то пара-тройка книг попала мне в руки. Ведь никто же не оспаривал того факта, что при Сталине осуждали не виновных. И товарищ Сталин перестал мне нравиться.
Помню, как в 10 классе мы дошли до параграфа, в котором писали о культе личности. Историю у нас вела Валентина Семеновна Жмурко. Она сказала, что бы мы сами прочитали этот параграф, если захотим. Что Сталин это «ее любовь». Любопытно, что я и потом встречал женщин ее возраста, которые до седых волос испытывали нежные чувства к вождю.
Но к 17 года меня бесило уже только одно – когда русские говорили: «Без Сталина мы проиграли бы войну…» «Если бы не Сталин, то Россия бы погибла…» Я задавал вопрос: « Тысячи лет Россия не погибала, а становилась все сильнее, а без этого грузина погибла бы?» Взрослый народ со мной не спорил, но оставался при своем. Все они переживали то, что очень четко сформулировал Эдуард Лимонов: «У нас была великая эпоха». На фоне ничтожного Брежнева люди все чаще вспоминали о том, что была эта великая эпоха. Не утруждая себя вопросом, какой смысл был в этой эпохе, и что они принесла русскому народу?
А вот Ленин мне нравился все больше и больше. По радио тогда передавали радиопостановки лучших спектаклей, в том числе, и спектаклей о Ленине. Я очень любил пьесы Погодина, в которых Ильич представал душевным таким русским человеком, что было фальсификацией, конечно. По этому поводу один критик-еврей даже написал критическую статью еще при Сталине, но ему заткнули рот. Тогда был нужен имен такой образ Ильича.
Мне очень нравились фильмы о Ленине. Вот ведь был человек! Ничего для себя, все для народа. Позднее эту любовь к Ленину укрепили стихи о нем Вознесенского и Евтушенко.
Вся грандиозная система под названием СССР покоилась на нескольких мифах. Мифе о Великой Отечественной, в которой бы не победили без Сталина и коммунистов. Мифе о гениальном Сталине, который создал сверхдержаву. И на мифе о добром Ленине, защитнике угнетенных. Причем любопытно то, что часто поклонникам Сталина был безразличен Ленин, а поклонниками Ленина не очень нравился Сталин.
Миф о Сталине, как о спасители русских, который вырвал власть из рук евреев и передал ее русским, был еще впереди. Миф этот вполне осознанно будет формироваться позднее «русской партией».
Итак, огромная пропагандистская машина работала на то, чтобы из русских людей делать советских строителей коммунизма. Но к 70-м годам ХХ века машина эта стала сдавать сбои. И не из-за того, что кто-то клеветал на советскую власть из-за бугра. Нет. Все дело было в том, что власть сама смутно представляла перспективы общества, и не понимала, какой человек нужен для этого общества.
Советского человека продолжали лепить по старым лекалам. Ибо представление о чем-то другом и новом отсутствовало.
