Скеллиге. Как убить неудачника в себе Как убить в себе деревню

По всему миру Minecraft разбросаны деревушки, в которых живут жители. я уже писал.

Эти поселенцы могут с вами торговать. Список их товаров довольно обширен, но и запросы у них немаленькие. Иногда попадаются жители, торгующие редкими товарами по привлекательной цене. Конечно же, вам хочется иметь такого торговца где-нибудь поблизости. В таком случает вам поможет приведенная ниже инструкция.

Начнём с введения.

Жители живут в домах, в них они каждую ночь прячутся от зомби.

А зомби, в свою очередь, стараются выбить двери и напасть на них.

Иногда жители превращаются в зомби, и могут атаковать как других жителей, так и вас.

Приручаем жителя деревни

Если в деревеньке, где живут жители, разобрать все дома, то они будут искать место, в котором можно спрятаться. И тут вы им можете помочь. Надо только построить домик для них в пределах деревни, и они будут в нём собираться. Потом вы можете растолкать их по разным углам и огородить блоками. Так они не выберутся и не убегут, а вы сможете торговать с ними в любое время. И не нужно будет искать нужного вам жителя. Они все будут в одном месте!

Также есть зомби жители. Они могут заспауниться как обычный моб, а могут и появиться после того, как зомби убьют жителя. Их можно вылечить, но для этого потребуется взрывное зелье слабости 1-го уровня и золотое яблоко. Вам нужно кинуть в зомби зелье и покормить его яблоком. Если всё получится, то он начнёт дрожать и от него будут исходить красные частицы.

После успешного лечения житель получает какую-либо профессию, и вы можете с ним торговать. Минус такого способа в том, что потребуется варить зелье и крафтить яблоко из золота и обычного яблока, а это довольно накладно. Да и к тому же вы не будете знать, что будет продавать вам житель. Но зато, такого зомби проще транспортировать! Он просто увяжется за вами, и вы сможете привести его куда вам нужно.

Если вы хотите перенести жителя или зомби-жителя поближе к своему дому и запереть его там, то вам поможет мод portal gun. Пушки, которые могут создавать порталы и перемещать блоки и живность вам очень помогут. Но увы, этот мод подходит только для версий Minecraft 1.5.x и 1.6.x.

Один немец сказал мне с горечью, что мы, русские, даже не понимаем, насколько мы богаты и свободны, ведь в Германии даже чтобы просто войти в лес, нужно платить деньги, развести там костер – платить штраф, взять с собой своего сына – нарваться на конфликт с органами опеки, завести домашнюю живность – получить судебный процесс с могущественными корпорациями...

Убийство оптимизацией

Так сложилось, что при слове «оптимизация» у меня сразу возникает почти что подсознательный вопрос: что еще собираются отнять у людей? И, надо сказать, я еще ни разу не ошибся, к своему ужасу. «ОПТИМИЗАЦИЯ» – такая же болезнь мозга нашего государства, как либерализм – болезнь мозга «творческой интеллигенции».

С либерализмом интеллигента все ясно – это маниакально-болезненное стремление «всем все разрешить» и «запретить запрещать», дивно сочетающееся с нежеланием признавать, что большинство населения страны считают: «Всем все разрешают» только в дурдоме, да и то предварительно приняв меры предосторожности. А вот что с оптимизацией? Слово-то позитивное, однокоренное с «оптимизмом»… Но, оказывается, обманное.

Вкратце: под оптимизацией чиновниками подразумеваются некие действия, которые позволят государству меньше тратить на некое дело, но при этом продолжать делать вид, что дело делается… уфффф, сложно, правда? Но это сложно для нас с вами, а для государства все предельно ясно. Оптимизировали «нерентабельные» аэродромы – сократив их количество по стране в семь раз. Оптимизировали уникальные военные училища. Оптимизировали ведущие вузы и не имевшие аналогов в мире опытные сельскохозяйственные участки. Оптимизировали метеостанции. Оптимизировали заповедники…

Кстати. Дичайшим итогом всех «оптимизаций» последних двадцати лет является то, что сэкономленные (а точней – с мясом вырванные из тела страны) на них деньги были перекачаны в покупку зеленой резаной бумаги под названием «доллар», а значительные территории России просто-напросто обезлюдели. Вы спросите: как это связано?

Что ж. Я отвечу.

***
Уже достаточно давно отмечено: если в селе закрывается школа, то это село тихо умирает в течение следующих нескольких лет. За последние же пять лет количество сельских школ в России сократилось на 37%.

Сокращение сельского населения – это общая проблема России. И, конечно, нелепо было бы взять и обвинить, например, конкретно районную власть Кирсановщины в некоем зломыслии, искоренении русского села. И вообще, можно задать вопрос: не перепутаны ли тут причина и следствие? Возможно, это не село умирает после закрытия школы, а сокращение численности жителей села – особенно детей! – приводит к тому, что школа становится «нерентабельной»?

Да ведь и «оптимизация», «филиализация» и прочая лизация сельских школ – это не то что не районная, это даже не общеобластная, а скорее общероссийская проблема , появившаяся одновременно с заокеанской эпидемией желтых автобусов, которые-де должны комфортно развозить школьников из отдаленных мест в благоустроенные крупные «базовые» школы, а на деле крадут у каждого ребенка от часа до трех часов времени ежедневно.

Вызывает сомнение тут вот еще какой факт. Может ли вообще образование быть «рентабельным» в чисто финансовом исчислении?

Нет. Нет, еще раз нет и нет! Школа в принципе, по определению, не приносит и не может приносить сиюминутных доходов – если только это не частный колледж для детей миллионеров, да и то вряд ли . Если же начать искать пути сэкономить на школах, то подобная экономия аукнется не очень быстро, но смертоносно. И сэкономленные миллионы или даже миллиарды вполне могут пойти на могильный памятник целому государству, увлекшемуся идеей «оптимизации».

Сам путь – поиск финансовой выгоды в деле образования, какой бы эта выгода ни была, – порочен и опасен.

Первое «ау» я уже назвал. Точней – целых два. Это уничтожение села – тот, кто с детства постоянно его покидает, не чувствует никакой привязанности к нему, уже не вернется туда насовсем, став взрослым – и пожирание детского времени в бесконечных утомительных поездках. Но это еще далеко не все, увы.

Катастрофическое падение уровня образования в стране – а оно именно катастрофическое, иначе это не определить! – особенно сильно бьет по сельским детям . Как раз, опять же, потому, что они тратят уйму времени на разъезды с одной стороны, а с другой – очень трудно чему-то научить ребенка, у которого в голове постоянная мысль (зачастую на фоне недосыпа) о том, что надо еще добираться домой за 20–40 километров. Конечно, это не главная причина того, что современные школьники по уровню своих знаний недотягивают до школьников-ровесников прошлого примерно как детсадовец до девятиклассника. Главная причина в том, что наше образование вообще стало полем для экспериментов каких-то маньяков – иначе не скажешь, которые сумели превратить лучших в мире учеников в полуграмотный (это не преувеличение) и суеверный сброд, понятия не имеющий о дисциплине (а значит, ничего в жизни не способный добиться). Главная причина в том, что до сих пор не отказались от ЕГЭ и не подвергли суду – не просто осуждению, но именно суду! – всех тех, кто разрабатывал и проталкивал эту убийственную идею и продолжает ее защищать до сих пор, вопреки очевидному.

Но, повторяю, для сельских детей это усугубляется еще и оторванностью от малой родины и бесконечной тратой времени. Отсюда же и оскорбительная, совершенно не соответствующая действительности байка о «тупости» детей из села.

На селе исчезла прослойка учителей как носителей культуры и авторитета. Конечно, и это связано, опять же, не только с закрытием школ. Педагоги (учителями их называть не стоит, это именно исторически очень точно обозначенные педагоги – рабы, прислуживающие хозяевам «на ниве» наблюдения за детьми) уже давно стали одними из самых верных слуг власти. Они настолько прочно взяты в бюджетные тиски, что даже помыслить не могут о величии своей профессии, им просто не до этого – любые подобные мысли погребаются под валами бумаг и умирают под экономическим прессингом. Педагоги выполняют безропотно и послушно любые инициативы власти – ведут за детьми политическую слежку, внедряют в жизнь школ безумные понятия «толерантности» и «свободы личности ребенка», занимаются рискованным педагогическим экспериментированием по «передовым западным методикам», организуют массовые провластные мероприятия, оказывают моральное и финансовое давление на родителей, служат доносчиками в интересах органов опеки, доносят и друг на друга – в конкурентной борьбе, в чаянии прибавки в полтысячи рублей. Да и авторитет педагогов в глазах и родителей, и учеников недорого стоит. И все-таки в каждом селе именно школа еще недавно была центром праздников, человеческих общений, а слово учителя немало весило в самых разнообразных спорах и даже скандалах.

Сейчас ничего этого нет, пусто и дико на селе без школы.

Проживание в деревне для ребенка и безопаснее, и просто-напросто здоровее, чем в городе, особенно крупном . Многие родители, гоняясь за неким «культурным досугом», буквально силком запихивают ребенка в мегаполис, таскают его по курортам на каникулах, записывают в секции, кружки и бассейны, платят за все это немалые деньги, словно находясь под гипнозом, в полной уверенности, что обеспечивают своему ребенку «гармоничное развитие» и «безопасность». При этом, как правило, и родители и дети живут в постоянном страхе перед транспортом, маньяками, грабителями, хулиганами и т.д. и т.п., перемещаясь по жизни буквально перебежками от одного охраняемого места к другому. Потом те же самые родители тащат того же самого ребенка к психологу – лечить от целого комплекса фобий (помогите, я даже не понимаю, откуда это у него!) и развивать самостоятельность (помогите, он сам вообще ничего не способен делать!). Естественно, «помогают» им тоже за деньги. Ребенок в большом городе дышит тем, чем дышать не следует, ест то, что есть нельзя, дети массово (речь уже о десятках процентов !) страдают аллергиями и ожирением – зато у него есть некое мифическое «пространство для развития».

Когда я слушаю таких родителей, мне начинает казаться, что они просто бредят или находятся под гипнозом. (Кстати, власти такое положение дел удобно. И тут суть даже не в том, что родители платят буквально за каждое движение своего ребенка. Может быть, это излишне конспирологично, но я уверен: вытеснение людей в мегаполисы имеет своей целью создание, в конечном счете, легко контролируемых резерваций, населенных, а точнее набитых, во всем зависимыми от «специалистов» существами. А на месте бывших сел все чаще возникают коттеджные поселки, где дети богачей живут так, как дети и должны жить: среди живой воды, свободно растущей зелени, под чистым небом, дыша нормальным воздухом и не трясясь над каждым своим шагом…) При этом попытка обычных, «неэлитных», родителей перебраться с детьми в деревню тут же мгновенно вызывает пристальный интерес у наших вездесущих «защитников прав детей». Тут же следует постановка вопроса о том, что «родители искусственно снижают уровень жизни ребенка», и заканчивается это далеко не всегда просто нервотрепкой – мне известны случаи, когда детей у таких семей отбирали.

Дети перестают понимать мир, в котором они живут . Они вообще выпадают из реальности в искусственное пространство. И «ученые» – то ли кретины, то ли сволочи! – открыто радуются тому, что это, оказывается, «формируется новая среда», которая нам, отсталым лохам, непонятна и недоступна.

Шесть лет назад летом я был свидетелем и участником истории, которая буквально меня поразила. У меня гостили московские друзья с 13-летним сыном. Рано утром я вышел во двор и застал мальчика медитирующим над грядкой с огурцами. Он изучал грядку так внимательно, что я тоже заинтересовался и, подойдя, спросил, что там такого любопытного. Оказалось, мальчику очень понравились красивые желтые цветочки и ему хочется знать, что это такое и как их разводить. Честное слово, я сперва даже не мог понять, о чем идет речь. Я не видел никаких цветочков, на грядке росли огурцы. Когда же до меня дошло, о чем идет речь и дошло, что мальчишка не шутит, – я даже слегка испугался. В свою очередь в мои объяснения, что это – огурцы , он поверил не сразу, только когда я нашел одну из первых завязей и показал ему маленький огурчик, увенчанный этим самым цветочком. Для москвича увидеть такое было откровением…

Нет, то, что они коров и лошадей не видят, – это мелочи уже. Дети не видят собак . «Потому что завести собаку – это большая ответственность!» Возможно, так и есть в ненормальном пространстве большого города. В селе же собака для ребенка – это не некая киношно звучащая «ответственность», а просто – собака , как и было веками и как это и должно быть. Друг-приятель по играм и сторож двора. Сделать что-то своими руками для ребенка из большого города – недостижимая вещь. Порез на пальце – повод для настоящего истерического припадка, и это я говорю о мальчиках – о мальчиках, и не о малышах, да еще и взрослые тут же с воплями ужаса начинают бегать вокруг… Читателям старшего возраста это может показаться невероятным, но я не раз видел, как порез, который мы в детстве на ходу заклеивали подорожником, сейчас становится – по инициативе самого ребенка! – поводом для визита к врачу, где мальчишка (именно мальчишка!) с искренним страхом и без стыда спрашивает: «А я не умру?! А у меня не будет заражения крови?!» – и прочую ерунду.

Разрушение деревни как основы основ, как корневой системы и символа России – это, пожалуй, самое жуткое . Снова и снова встречая каждое лето гостей из самых разных мест, я летом показываю им наши деревни. Людей до столбняка поражает то, в каких красивых местах те стоят, и как мало они населены. Гости, которые приезжают из дальнего зарубежья, вообще оказываются в шоке. Один немец сказал мне с горечью, что мы, русские, даже не понимаем, насколько мы богаты и свободны, ведь в Германии даже чтобы просто войти в лес, нужно платить деньги, развести там костер – платить штраф, взять с собой своего сына – нарваться на конфликт с органами опеки, завести домашнюю живность – получить судебный процесс с могущественными корпорациями, травящими людей «одобренными и сертифицированными продуктами питания». Дико смотреть, как мы отказываемся от этого неизмеримого богатства ради фитнес-центров, бассейнов с раствором хлорки и магазинного изобилия вымытых в растворе шампуня овощей и фруктов со вкусом химического картона.

Деревня стала местом тотальной безработицы. Точнее, ее таковой сделали. И сделано это НАРОЧНО, именно для того, чтобы даже те люди, которые хотят там остаться или хотели бы туда переехать, не имели возможности этого сделать просто потому, что тогда они будут поставлены перед проблемой: как жить, а точнее – как выжить? Работать только на прокорм, жить исключительно натуральным хозяйством – это махровейшее сектантство, и небезопасное, причем именно для детей. Это я вам скажу сразу и точно – такие примеры у меня тоже есть, и ничего хорошего все эти поселения кедросажателей-мегреоидов и прочих анастасиевцев в себе не содержат и не несут, сколько бы в них ни болтали о «близости к природе».

Заняться фермерством – практически невозможно, фермеры в России не живут, а выживают, в какие только уже хитрости и крайности не бросаются, чтобы остаться на плаву и все равно тонут. Потому что НЕ МОЖЕТ фермер в условиях России завести на самом деле прибыльное хозяйство, пока существует ВТО и не закрыты границы для ГМОшных продуктов. НЕ МОЖЕТ, природные условия таковы . Наше село и наше сельское хозяйство в основе своей такие же убыточные и неприбыльные. Но отказ от их массовой и постоянной поддержки – это отказ от продовольственной безопасности страны… Вообще от безопасности!

***
Если у кого-то при слове «село» возникает картина вросших по окна в землю одноэтажных домиков под низенькими крышами вдоль пыльной кривой тропинки, то я вынужден слегка разочаровать скептиков.

Я десятки раз видел брошенные многоэтажные дома, в которых были газ и вода. Видел некогда замечательные асфальтовые дороги, по которым перестали ходить, и они разрушены проросшей сквозь них травой. Видел сожженные корпуса школ, запертые на ржавые замки клубы с покосившимися и облезшими досками объявлений, покинутые детские площадки около закрытых садиков, мертвые водонапорные башни и огромные пустые пространства машинных дворов и ферм. И все это были – села. Места, где можно было жить ничуть не менее удобно, чем в городе, а работа находилась под боком.

Теперь все это – мертво . Умерщвлено!

Да, отток людей из сел начался еще при советской власти. Я не знаю, что это было, – чья-то непродуманная политика или, напротив, вполне обдуманная диверсия, создание образа села как отсталого, глухого, бескультурного места, откуда только и бежать. Но убито село было вовсе не при «проклятых коммуняках». Убито, разграблено и разорено было русское село властью «демократов». Как раз потому, что было опасно для них, а вовсе не из-за его «экономической нерентабельности».

Село кормило страну. Село привязывало людей к родной земле. Село давало детям здоровое и свободное детство. Все это было непереносимо «гайдарышам» (да простит меня Аркадий Петрович Гайдар!) и чубайсятам, всей этой антирусской бесовщине во власти .

Сейчас меня пытаются убедить, что разрушительные процессы на селе идут лишь «в силу инерции». Что власти давно осознали важность села для государства и «повернулись к нему лицом». Что все скоро наладится.

Возможно, человека, живущего в Москве, в этом и удастся убедить. Может быть, ему даже не придется себя заставлять это делать – верить. А мне достаточно пройти двадцать минут неспешным пешим ходом, чтобы увидеть, мягко говоря, неискренность этих заявлений. Более того – стремительно повторяют судьбу сел и малые города, в том числе мой родной Кирсанов…

…Но это уже, как говорится, другая история.

Олег Верещагин

Помогите деревне!

Зомби могут атаковать деревни и превратить в зомби их жителей. В режиме Хардкор (Hardcore) или уровне сложности Сложный (Hard) зомби могут сломать даже деревянные двери. Нельзя обмениваться с жителем-зомби предметами, и вы можете погибнуть, если он нападет на вас. Деревенские жители не воспроизводятся быстро, они могут случайно умереть, наступив на лаву или упав в колодец. Так что численность населения легко уменьшается.

Чтобы вылечить зомби, изолируйте его, бросьте в него зелье «Слабость» и накормите золотым яблоком. Деревенский житель будет трястись в течение нескольких минут, прежде чем выздоровеет

Как помочь спасти деревню

Ложитесь спать, как только стемнеет. При этом игровое время изменится, и настанет новый день. Ночь будет «пропущена» вместе с темнотой, в которой могут появляться мобы. Это позволяет минимизировать количество появившихся зомби. Убейте их утром.

Оградите деревню забором. Заприте жителей в домах до окончания работы, чтобы обезопасить их.

Уберите лестницы перед дверями, замените сломанные двери и удостоверьтесь, что двери правильно установлены снаружи. (Не добавляйте дверь в кузнице. Характер данной постройки сбивает жителей с толку, и они начинают собираться снаружи.)

Осветите территорию вокруг деревни, чтобы предотвратить появление мобов.

Избавьтесь от кактусов, бассейнов с лавой и пещер, в которых появляются мобы.

При возможности исцеляйте зомби, бросив в него зелье «Слабость» и покормив золотым яблоком. Для восстановления здоровья жителя потребуется несколько минут, поэтому изолируйте его, чтобы он не навредил себе и другим жителям.

Можно защитить жителей деревни с помощью Железных големов, построить новые дома для расширения деревни и повышения шансов ее жителей на выживание.

Железные големы

Железные големы появляются сами, если в деревне есть десять жителей и двадцать один дом. Если в деревне нет Железного голема, создайте его. Вам понадобится тыква или Светильник Джека и четыре блока железа, расположенных на земле (а не в сетке крафта) в виде буквы «Т». Железные големы защищают только деревенских жителей и могут уйти, если окажутся за пределами деревни. Можно держать Железных големов в загоне, обнесенном забором, или посадить на поводок.

Создавая Железного голема, ставьте тыкву или светильник в последнюю очередь

Обмен

Житель деревни в зависимости от его рода занятий предлагает вам определенные предметы. Как правило, вы покупаете и продаете за изумруды. При первом обмене с жителем деревни он делает только одно предложение. Он сделает новые, когда вы обменяете последний предмет из его списка и закроете окно инвентаря. Если жители деревни готовы предложить вам что-то новое, вы увидите над их головами зеленые и пурпурные частицы.

Если у жителей деревни есть новое предложение для вас, вы увидите над их головами зеленые и пурпурные частицы

Существуют сотни предложений и возможностей для обмена. У фермера (в коричневой одежде) вы можете купить кремень, сталь, ножницы и стрелы. У мясника (в белом фартуке) – кожаную броню и седла, а у кузнеца (в черном фартуке) – железные и алмазные предметы, а также кольчугу. У священника (в пурпурной одежде) можно купить Око Края, светящийся камень, пузырек для зачарования и красный камень, а у библиотекаря (в белой одежде) – книги с заклинаниями, книжные полки, часы и компасы. Священник может наложить чары на какой-нибудь предмет, например на железную или алмазную броню. Выращивайте пшеницу, которую можно обменять на изумруды у фермера. Использовать эти изумруды для покупки других предметов у жителей деревни.

Пять типов деревенских жителей: священник, кузнец, библиотекарь, мясник и фермер

Повысьте численность населения

Добавьте новые дома. Чтобы игра «поняла», что вы создали новый дом, она должна сначала «увидеть» новую дверь. Дверь считается частью дома, если с одной из сторон двери есть крыша. До тех пор пока соблюдается это правило, можно создавать дома как угодно. Вы можете построить дверь только с одним блоком крыши. После создания двери программа проверяет пять блоков перед дверью и позади нее на наличие блоков крыши. Блок крыши – это любой блок, загораживающий землю от солнечного света. С одной из сторон двери может быть больше блоков крыши, чем с другой. (При недостатке ресурсов вы можете создать дом из двери и одного блока грязи.) Наконец, чтобы считаться домом, дверь должна находиться рядом с жителем деревни. На каждые три с половиной двери создается новый житель, так что для создания двух жителей придется сделать семь дверей. Жителей должно быть как минимум двое, чтобы у них появились дети.

Для постройки простейшего деревенского дома нужна только дверь и один блок крыши позади нее

Будьте вежливы!

В каждой деревне вы зарабатываете очки популярности. Отсчет начинается с 0, может подниматься до 10 и опускаться до –30. Покупка у жителя деревни последнего предмета из инвентаря добавляет 1 очко. Нападение на деревенского жителя отнимет 1 очко, убийство – 2 очка, убийство ребенка жителя – 3 очка, уничтожение Железного голема – 5 очков. При счете –15 Железный голем деревни атакует вас.