Известные поэты 18 века. Русские поэты XVIII века. Михаил Васильевич Ломоносов

Знаменитые писатели и поэты Абэ Кобо (1924–1993) - японский писатель, поэт, сценарист, режиссер. Романы «Женщина в песках», «Чужое лицо», «Сожженная карта» и др.Амаду Жоржи (1912–2001) - бразильский писатель, общественный и политический деятель. Его романы («Бескрайние земли»,

Поэты и писатели Самоубийство пользуется популярностью среди творческой элиты во всем мире. Так, в XX в. добровольно ушли из жизни русские поэты В. Маяковский, С. Есенин, М. Цветаева, немецкий поэт и драматург Эрнст Толлер, писатель С. Цвейг (Австрия), Э. Хемингуэй (США), Ю.

Искусство XVIII века Луи Каравак. «Портрет императрицы Анны Иоанновны». 1730 Иван Никитич Никитин (Около 1680–1742) Портрет графа Г. И. Головкина 1720-е. Холст, масло. 73,4x90,9Граф Гавриил Иванович Головкин (1660–1734) - один из верных сподвижников Петра I, первый канцлер Российской

Батюшков Константин Николаевич (1787 - 1855) родился 18 мая в Вологде в родовитой дворянской семье. С 1802 жил в Петербурге, изучал философию и литературу. В течение пяти лет служит чиновником в Министерстве народного просвещения.

В 1805 дебютировал в печати сатирическими стихами "Послание к стихам моим". В этот период пишет стихи преимущественно сатирического жанра. В 1807 записывается в народное ополчение и в качестве сотенного начальника милиционного батальона отправляется в Прусский поход. В сражении под Гейльсбергом был тяжело ранен, однако остался в армии и в 1808 - 0 9 участвовал в войне со Швецией. Выйдя в отставку, целиком посвящает себя литературному творчеству. В 1810 - 12 активно сотрудничает в журнале "Вестник Европы", сближается с Карамзиным, Жуковским, Вяземским и другими литераторами. Умер от тифа 7 июля (19 н.с.) 1855. Похоронен в Спасо-Прилуцком монастыре.

Давыдов Денис Васильевич (16.7.1784, Москва -22.4.1839, деревня Верхняя Мыз а Сызранского уезда Симбирской губернии), генерал-лейтенант (2.12.1831). Из древнего дворянского рода, сын бригадира. Службу начал в 1801 эстандарт-юнкером Кавалергардского полка. В 1802 произведен в корнеты. Стал известен как поэт, автор «антиправительственных» стихов, создатель особого стихотворного стиля - «гусарской лирики».

Давыдов в 1823 вышел в отставку. В 1826 вернулся на службу. Во время русско-персидской войны в урочище Мирок 21.9.1826 разбил 4-тыс. отряд противника. Командовал отрядом во время подавления Польского восстания 1830-31. В 1832 вышел в отставку. Прославился как «поэт-партизан», «певец вина, любви и славы».

Первое образование было получено в семье Буниных. Первые стихотворения Жуковского были написаны во время учебы в пансионе при университете г. Москвы. Творчество Жуковского тех времен наполнено сентиментализмом, романтизмом. В 1815 году начинает придворную службу, которая продлилась 25 лет. Время 1810-1820 годов считается расцветом творчества в биографии Василия Андреевича Жуковского. Известнейшие его произведения были написаны в те времена. Это баллады Жуковского «Эолова арфа», «Вадим», многие стихи, переводы.

Кольцов Алексей Васильевич родился 15 октября 1809 года в Воронеже, в з ажиточной мещанской семье торговца скотом . С девяти лет Кольцов учился грамоте на дому и проявил столь незаурядные способности, что в 1820 году смог поступить в уездное училище, минуя приходское.

К началу 1830-х годов Кольцов становится известным в культурном кругу провинциального Воронежа "поэтом-прасолом", "самоучкой", "стихотворцем-мещанином". В 1831 году Кольцов выходит в большую литературу с помощью Н.В.Станкевича. В 1835 году на собранные по подписке среди московских друзей деньги Станкевич издает первый поэтический сборник "Стихотворения Алексея Кольцова", принесший поэту славу в среде столичных литераторов.

Умер 10 ноября 1842 года, 33-х лет от роду.

Майков Аполлон Николаевич (1821 - 1897), поэт. Родился 23 мая (4 и юня н.с.) в Москве в дворянской семье. В 1837 - 41 учится на юридическом факультете Петербургского университета, не оставляя литературных занятий.

После окончания университета служит в Министерстве финансов, но вскоре уезжает в Италию, где занимается живописью и поэзией, затем в Париж, где слушает лекции по искусству и литературе. Побывал он и в Дрездене, и в Праге. В 1844 Майков возвращается в Россию.

Сначала работает помощником библиотекаря при Румянцевском музее, затем переходит в петербургский комитет иностранной цензуры.
С 1850-х Майков все более последовательно переходит на консервативные позиции, о чем говорит поэма "Клермонтский собор" и циклы "Неополитанский альбом" и "Новогреческие песни". Крестьянскую реформу 1861 встретил восторженными стихами "Поля", "Нива".

Плещеев Алексей Николаевич (1825-1893 г.) родился 4 декабря 1825 год а в Костроме. В 1839 году семья Плещеевых переезжает в Петербург, где Алексей Николаевич поступает в школу гвардейских подпрапорщиков и кавалерийских юнкеров. Спустя два года (1842 г.) Плещеев уходит из училища, а в 1843 году поступает на историко-филологический факультет Петербургского университета.
В 1845 году Плещеев покидает университет, так и не окончив его. К этому времени он уже активно занимался литературной деятельностью, писал стихи и выступал как прозаик. В 1849 году Плещеев был арестован и приговорен к расстрелу, но приговор не привели в исполнение и заменили четырьмя годами каторги. В этом же году Плещеева лишили состояния и, смягчив приговор, направили для несения пограничной службы в Оренбургский край. Там Плещеев получил звание унтер-офицера, затем прапорщика, а после перешёл на гражданскую службу.
В 1859 году Плещеев получает разрешение переехать в Москву, где он полноценно может заниматься творчеством.
Умер Плещеев 8 октября 1893 года в Париже, похоронен в Москве.

Полонский Яков Петрович (1819 - 1898), поэт. Родился 6 декабря (18 н.с.) в Рязани в небогатой дворянской семье. Учился в Рязанской гимназии, по окончании которой поступил на юридический факультет Московского университета. В студенческие годы начинает писать и публиковать свои стихи в "Отечественных записках" (1840), "Москвитянине" и в студенческом альманахе "Подземные ключи" (1842).

После окончания университета жил в Одессе. В 1846 Полонский переезжает в Тифлис, поступает на службу в канцелярию и одновременно работает помощником редактора газеты "Закавказский вестник". С 1851 Полонский жил в Петербурге, время от времени выезжая за границу. В 1859 - 60 был одним из редакторов журнала "Русское слово". В 1880 - 90 Полонский был очень популярным поэтом. С 1860 и до 1896 Полонский служил в Комитете иностранной цензуры, в Совете Главного управления по делам печати, что давало ему средства для существования. Я. Полонский умер 18 октября (30 н.с.) 1898 в Петербурге. Похоронен в Рязани.

Рылеев Кондратий Федорович (1795 - 1826) – поэт, декабрист. В 1801 году по наставлению матери в биографии Рылеева происходит поступление в первый кадетский корпус Петербурга.

В 1814 году, став офицером, направляется в поход вместе с русской армией во Францию, Швейцарию. В 1818 году в биографии Кондратия Федоровича Рылеева заканчивается служба, он уходит в отставку. В 1821 году поэта избирают на должность заседателя уголовной палаты, через три года устраивается на службу в российско-американскую компанию.

В 1823 году поэт входит в состав революционного Северного общества, которое уже через год возглавляет. З атем он передал полномочия правления Трубецкому, но все же был на Сенатской площади 14 декабря во время восстания.

На следующий же день Рылеева арестовали. Но стихи он писал даже в заключении. Признав себя виновным, получил смертельный приговор. Для Рылеева смерть, назначенная четвертованием, позже была заменена на повешенье.

Тютчев Фёдор Иванович родился в старинной дворянской семье, в имении О в стуг Брянского уезда Орловской губернии. Юные годы провел в Москве. В 1821 году блестяще закончил словесный факультет Московского университета. Вскоре поступил на службу в министерство иностранных дел, в 1822 году уехал за границу, получив назначение на должность в русское посольство в Мюнхене.

Дебют поэта состоялся в 1836 году; когда тетрадь стихотворений Тютчева попала в руки Пушкина, и тот опубликовал их в своем журнале "Современник". Несмотря на талант и всеобщее признание, Тютчев не становится профессиональным литератором, до конца жизни оставаясь на государственной службе.

В последние годы жизни Тютчев несет одну потерю за другой: умирают старший сын, брат, дочь Мария. 1 января 1873 год – Тютчев переживает первый удар паралича. Фет Афанасий Афанасьевич родился 23 ноября 1820г. в деревне Новоселки Орловс кой губернии. Сын помещика А.Н. Шеншина и Каролины Фет; был записан сыном Шеншина, однако в 14 лет выяснилась юридическая незаконность этой записи, что лишило Фета всех дворянских привилегий.
В 1844 он окончил словесное отделение философского факультета Московского университета и с целью получить дворянское звание поступил на военную службу (1845). Первый сборник стихов – «Лирический пантеон» (1840).

В 1886 году Афанасий Афанасьевич избран членом Петербургской Академии наук. 1888 год Фет добивается придворного звания камергера.
Иван Андреевич Крылов (1769 - 1844) – русский поэт, баснописец. Родился в небогатой семье в Москве. В 775 году после выхода отца в отставку в биографии Крылова происходит переезд в Тверь. Получить достойное образование ему не удалось. Однако занимаясь самообразованием, Крылов изучил несколько языков, считался одним из самых просвещенных среди своих современников.
После переезда в Петербург творчеству Крылова открываются большие перспективы. Для Крылова биография тех времен больше посвящена драматургии. Затем писатель путешествует по России, Украине, не прекращая свое творчество. По возвращению в Петербург впервые издаются басни Крылова. Писатель нашел свою стезю, развил у себя мастерство в данном жанре.

Великая русская литература состоит из огромного количества жанров. Одним из самых интересных и наиболее показательных является поэзия. Известные поэты 18 века оказали существенное влияние на ее развитие.

Что такое поэзия?

Это особый вид искусства, достаточно сложный и многогранный. В мировой литературе поэзия имеет огромное значение. С глубокой древности и по сегодняшний день она существует в разных сферах жизнедеятельности людей. Достаточно вспомнить, как народ дружно поет на праздниках веселые песни, тексты к которым создавали поэты 18 века, 19-го и 20-го. На войне поэтические строки и соответствующие мелодии поднимали патриотический дух бойцов, сражавшихся за Отчизну.

В эпоху Средневековья особо популярным было пение серенад под балконами прекрасных дам - таким способом мужчины признавались в своих любовных чувствах. Русские и зарубежные поэты 18 века (среди которых и Роберт Бернс) создали настолько восхитительные шедевры, что в последующем столетии появилась модная тенденция для благородных джентльменов декламировать стихи дорогим их сердцу дамам.

Благодаря поэзии возможно передать эмоции, чувства и настроение человека, его отношение к окружающим событиям. Среди стихотворных произведений особо выделяются лирика, драма, роман в стихах и поэма. Все они, в отличие от прозы, имеют иные способы организации художественной речи. Сегодня, несмотря на изменившийся жизненный ритм, иные вкусы и предпочтения, поэзия остается верным спутником человека.

Время появления поэзии в России

Русская поэзия возникла в семнадцатом веке. Говоря про знаменитых следует упомянуть имя Симеона Полоцкого - первого стихотворца, русского поэта-профессионала. Ему принадлежат торжественные стихотворения, которые справедливо считают прообразом оды. Русские поэты 18 века многое почерпнули из его интереснейших сочинений. Симеон Полоцкий, являясь главным стихотворцем своего времени, создал два сборника силлабических стихов. Еще одна большая заслуга поэта заключается в том, что он познакомил Москву с драматическим искусством, сочинив три пьесы в духе средневековых мистерий. Эти пьесы были поставлены при царском дворе.

Русская поэзия XVIII века

Русские поэты 18 века использовали в своих произведениях силлабическое стихосложение. Тем самым они продолжили основы и традиции, заложенные Симеоном Полоцким. Начиная с середины этого века, силлабическое стихосложение сменяется силлабо-тоническим стихом. Создателями новой стихотворной системы были известные поэты 18 века: Ломоносов М.В., Сумароков А.П. и Тредиаковский В.К. Из существующих на тот период времени жанров они предпочитали хвалебную оду. Великий ученый России Михаил Васильевич Ломоносов был не менее замечательным поэтом. Наиболее часто в своем творчестве он использовал ямб. По его мнению, именно ямб давал стихотворению особое великолепие и благородство. Он предложил применять в поэзии все виды рифм.

Русские поэты 18 века. Список

1. Александр Николаевич Радищев.
2. Алексей Андреевич Ржевский.
3. Александр Петрович Сумароков.
4. Анна Петровна Бунина.
5. Анна Сергеевна Жукова.
6. Андрей Андреевич Нартов.
7. Антиох Дмитриевич Кантемир.
8. Василий Петрович Петров.
9. Василий Васильевич Попугаев.
10. Василий Львович Пушкин.
11. Василий Кириллович Тредиаковский.
12. Гаврила Романович Державин.
13. Гавриил Петрович Каменев.
14. Ермил Иванович Костров.
15. Иван Семёнович Барков.
16. Ипполит Фёдорович Богданович.
17. Иван Иванович Дмитриев.
18. Иван Петрович Пнин.
19. Иван Иванович Хемницер.
20. Иван Михайлович Долгорукий.
21. Иван Перфильевич Елагин.
22. Михаил Васильевич Ломоносов.
23. Михаил Иванович Попов.
24. Михаил Матвеевич Херасков.
25. Николай Никитич Поповский.
26. Николай Александрович Львов.
27. Павел Павлович Икосов.
28. Семён Сергеевич Бобров.
29. Сергей Никифорович Марин.
30. Яков Борисович Княжнин.

Принципиальные отличия русской поэзии 18 века от древнерусской литературы

Александр Сергеевич Пушкин одной фразой подчеркнул новый характер словесности, которые принесли с собой поэты 18 века. В чем же заключались кардинальные отличия этого столетия от предшествующих этапов истории литературы? Прежде всего, в древнерусской литературе совершенно отсутствовало авторское начало. Огромное количество писателей были безымянными. Тогда была литература безличностная, что соответствовало феодальной идеологии и В этом плане древнерусская литература напоминает народный фольклор, где авторское начало также отсутствовало. Были великие мастера своего дела, но не художники с яркой и характерной индивидуальностью. В эпоху Возрождения на Западе возникла идея личности. В это время появилась новая литература, где авторское начало вышло на первый план. В России идея личности родилась гораздо позже, в великую Поэты 18 века и их произведения знаменовали собой начало нового периода. Русская литература получила динамическое и стремительное развитие. Всего за 70 лет появились такие успехи в литературе, которые в иных странах завоевывались веками.

Первые шаги русской словесности нового времени

Прочный фундамент заложили в течение одного десятилетия сразу три поэта.

В 1729 году из-под пера А.Д. Кантемира вышла первая сатира, открывшая целое направление. В 1735 году В.К. Тредиаковский ставит целю создать национально-самобытную литературу и совершает реформу стихосложения. Силлабо-тоническая система, предложенная поэтом, открывала перспективу развития русской поэзии. Ее важность и мудрость, а также широкие возможности подтвердились. До настоящего времени эта система используется современными художниками.

В 1739 году М.В. Ломоносов создает оду "На взятие Хотина", опираясь на разработанную Тредиаковским реформу.

Великий русский поэт М.В. Ломоносов своим творчеством кардинально поменял облик и характер литературы, ее роль и место в культурной и общественной жизни страны. Наша словесность утвердила свое право на существование в поэтических жанрах и "заговорила" с читателем совершенно новым языком. Этого достигли поэты 18 века. Русские стихи этих творцов настолько великолепны, что на протяжении целого столетия поэзия занимала господствующее положение. Именно благодаря ей успешно воспринимается проза, возникшая с 1760-х годов и получившая свой расцвет в 30-е годы 19 века. Тогда, когда жили и создавали свои уникальные творения А.С. Пушкин и Н.В. Гоголь. После этого проза займет свое первое место в литературе.

Заключение

Таким образом, поэты 18 века внесли большой вклад в развитие русской поэзии. Они использовали в своих произведениях силлабическое стихосложение. Тем самым они продолжили основы и традиции, заложенные Симеоном Полоцким. Создателями новой стихотворной системы были: М.В. Ломоносов, А.П. Сумароков и В.К. Тредиаковский. Благодаря им поэзия на протяжении целого столетия занимала господствующее положение. Стихи русских поэтов 18 столетия великолепны. Они покорили сердца многих читателей.

«Наше стихотворство только лишь начинается…». О первых русских поэтах XVIII века

В 1739 году молодой Ломоносов, учившийся тогда в Германии, отправил в Петербургскую академию наук свою первую оду – оду на взятие турецкой крепости Хотина. Он написал ее четырехстопным ямбом – стихотворным размером, которому суждено было стать самым употребительным в русской поэзии. Это событие позднейшие критики и поэты расценивали как ее начало, символическую точку отсчета в ее истории.

Из памяти изгрызли годы,
За что и кто в Хотине пал,
Но первый звук Хотинской оды
Нам первым криком жизни стал.

В тот день на холмы снеговые
Камена русская взошла
И дивный голос свой впервые
Далеким сестрам подала.

(В. Ф. Ходасевич, «Не ямбом ли четырехстопным…», 1938)

Вместе с одой Ломоносов отправил в Петербург «Письмо о правилах российского стихотворства», в котором, излагая принципы силлабо-тонического стихосложения, заметил: «Наше стихотворство только лишь начинается…»

На самом деле стихи в России к тому времени писали уже не меньше ста лет. В основном это были силлабические стихи по польским образцам (основанные на простом счете слогов, без обязательного учета ударений), а их авторами обычно являлись духовные лица – ученые монахи и священнослужители. Порой они писали на светские темы, но оставались церковными писателями. Таков был, например, самый плодовитый московский стихотворец XVII в. Симеон Полоцкий (1629–1680). Его «Псалтирь рифмотворная» (1680) была одной из книг, которые Ломоносов читал еще в отрочестве и назвал позднее «вратами своей учености».

В начале XVIII в. в России уже существовала достаточно развитая поэтическая культура: силлабическими стихами сочиняли драмы, представлявшиеся в духовных учебных заведениях, прославляли победы Петра I над шведами, сочиняли любовные песни. Вскоре появились и стихотворцы, пожелавшие встать вровень с европейскими. В то время это означало писать, согласуясь с нормами европейского классицизма и примером античных авторов.

В годы студенчества Ломоносова, в 1730-х гг., в России имелись, как минимум, два писателя, относившихся к своему делу как к высокому искусству и уже познавших литературную славу. Это были князь Антиох Кантемир, «главнейший и искуснейший пиита российский», и назвавший его так скромный и трудолюбивый В. К. Тредиаковский. Кантемир прославился своими стихотворными сатирами – произведениями в жанре, характерном для древнеримской поэзии (первые из них были написаны в 1729–1731 гг.). Тредиаковский имел успех благодаря переводу французского галантного романа «Езда в остров любви» (1730) и испробовал на себе роль придворного стихотворца (которая, правда, была малопонятна российским вельможам и доставила ему немало унижений). Следуя образцу и рекомендациям самого авторитетного теоретика французского классицизма Н. Буало, в 1734 г. он написал «Оду торжественную о сдаче города Гданьска», а в прилагавшемся к ней «Рассуждении об оде вообще» дал общее определение этого нового еще в русской словесности типа стихотворения: «Ода есть совокупление многих строф, состоящих из равных, а иногда и неравных стихов, которыми описывается всегда и непременно материя благородная, важная, редко нежная и приятная, в речах весьма пиитических и великолепных ».

Кантемир и Тредиаковский положили начало новой русской литературе, размежевавшейся с допетровской церковной книжностью. В их сочинениях многое было новым: русский язык, освобождаемый от «глубокословныя славенщизны»; жанры, восходившие к не знавшим истинной религии древним грекам и римлянам; тематика, сомнительная порой с духовной точки зрения. Старым был только способ стихосложения – силлабический. Кантемир до конца остался ему верен, а Тредиаковскому силлабические стихи со временем стали казаться «прозаическими строчками». В 1735 г. он издал трактат с предложениями по его усовершенствованию – «Новый и краткий способ к сложению российских стихов». «Краткий» здесь означало быстро ведущий к цели – к стихам, которые никому уже не покажутся прозой. Он предложил измерять стихи «стопами» – повторяющимися сочетаниями ударных и безударных слогов. Простейшие двусложные стопы – это ямб и хорей. Тредиаковский предпочитал хореи и «для примера» включил в книгу стихотворения, написанные хореями шестистопными («гексаметрами») и пятистопными («пентаметрами»). В его «гексаметрах» стих обязательно разбивался на два полустишия, состоящих из трех хореических стоп, а перед «пресечением» между ними (цезурой, паузой) обязательно вставлялся лишний ударный слог. Получался привычный читателям силлабической поэзии тринадцатисложник (6+1+6), но с упорядоченным чередованием ударений внутри него:

С мнением других всегда / будь согласен прямо;
Никогда в твоем стоять / не изволь упрямо.
Внятно слушай, что тебе / люди предлагают;
Больше умным не кажись, / нежели тя знают.

(«Стихи, научающие добронравию человека»)

Тредиаковский предлагал силлабо-тоническую систему стихосложения, в которой учитывается и количество слогов, как в книжных силлабических виршах XVII в., и количество ударений, как в русских народных песнях, основанных на тоническом принципе (от слова «тон» – ударение). «Поэзия нашего простого народа к сему меня довела, – признавался он об источниках своей реформы. – Даром, что слог ее весьма не красный, от неискусства слагающих <…>. Подлинно, почти все звания, при стихе употребляемые, занял я у французской версификации; но самое дело у самой нашей природной, наидревнейшей оной простых людей поэзии».

Его идею в 1739 г. подхватил и развил Ломоносов, показав, что русские стихи можно измерять не только двусложными, но и трехсложными стопами (дактилями и анапестами), и что стих, написанный ямбами, не «весьма худ», как утверждал Тредиаковский в 1735 г., а очень даже хорош: об этом свидетельствовала вся его написанная ямбами Хотинская ода. Тредиаковский в итоге согласился с Ломоносовым, стал экспериментировать с разными стихотворными метрами, а в 1752 г. выпустил в свет общее руководство о правилах силлабо-тонического стихосложения – «Способ к сложению российских стихов». По нему многие потом учились писать стихи (например, Г. Р. Державин).

В 1744 г. Тредиаковский, Ломоносов и младший среди них А. П. Сумароков выпустили брошюру «Три оды парафрастические 143 псалма». Каждый для нее переложил стихами один и тот же 143 псалом: Тредиаковский – хореями, а Ломоносов и Сумароков – ямбами. Так они хотели решить спор, есть ли у этих двусложных стоп «природное свойство». Ломоносов доказывал, что ямбу свойственна «высокость», поскольку это размер «восходящий» (сначала безударный слог, потом ударный), а хорею – «нежность», поскольку это «нисходящий» размер, а значит, для возвышенной духовной темы подходит только ямб. Тредиаковский же утверждал, что ямб и хорей равноценны и пригодны для любых материй, «причитая все разности слов», а не стоп. В сущности, это был спор единомышленников по частному вопросу. Они дружно выступили сторонниками силлабо-тоники, бесповоротно отказавшись от силлабики (а ведь в том же 1744 г. году вышел из печати написанный в ее защиту трактат Кантемира ). Реформу русского стихосложения с этого времени можно считать совершившейся. Кто же из них прав насчет ямбов и хореев, должно было выясниться в поэтическом состязании. Вот начальные строфы трех од:

Сумароков:

Благословен Творец вселенны,
Которым днесь я ополчен!
Се руки ныне вознесенны,
И дух к победе устремлен:
Вся мысль к Тебе надежду правит;
Твоя рука меня прославит.

Тредиаковский:

Крепкий, чудный, бесконечный,
Пол хвалы, преславный весь,
Боже! Ты един предвечный,
Сый Господь вчера и днесь;
Непостижный, неизменный,
Совершенств пресовершенный,
Неприступна окружен
Сам величества лучами
И огньпальных слуг зарями,
О! будь ввек благословен.

Ломоносов:

Благословен Господь мой Бог,
Мою десницу укрепивый
И персты в брани научивый
Сотреть врагов взнесенный рог.

«Стих дело не великое, а Пиит в человечестве есть нечто редкое», – заметил однажды Тредиаковский. В совместной брошюре 1744 г. три «отца российского стихотворства» продемонстрировали не возможности ямбов и хореев, а каждый меру своего искусства и особенности своей поэтической манеры. Тредиаковский был самым старшим, усердным и наименее удачливым среди них. Ученый филолог, он к сочинению стихов порой подходил как к научному эксперименту, педантично соблюдая им же самим придуманные условия. Разумеется, не всегда его опыты были удачны. Решая поставленную задачу, он мог пренебречь и благозвучием, и удобопонятностью стихов: ради соблюдения размера вставлял слова-затычки («Красота весны! Роза, о! прекрасна!..», «Оного лисице захотелось вот поесть…»), не к месту использовал «обветшалые» славянизмы («Сел каждый близ своей подруги, / Осклабленный склонив к ней зрак», т. е. повернув к ней свое улыбающееся лицо), постоянно, по примеру латинских стихотворцев, употреблял инверсии («свой палат дом лучше для него» вместо «свой дом для него лучше палат») и т. п. Некоторые пристрастные современники, а вслед за ними и многие нелюбопытные потомки, высмеивали его как бездарного графомана, неохотно вспоминали об очевидных заслугах и даже о его изумительном трудолюбии отзывались с высокомерием лентяев. Между тем он совсем не был бездарностью, а напротив, иногда в чем-то опережал вкусы своих современников. Так, в написанной гекзаметрами (шестистопными дактило-хореями без рифм) эпической поэме «Тилемахида» (1766) , которая сразу после выхода в свет стала предметом веселого зубоскальства в придворных кругах, он предвосхитил стих и отчасти стилистику русских переводов поэм Гомера XIX в. Не случайно Тредиаковский находил защитников в лице А. Н. Радищева и самого А. С. Пушкина, который всегда высказывался о нем с уважением. Он был подлинный, хоть и очень неровный «пиит», и мог сочинять стихи, по крайней мере, не хуже ломоносовских – такие, например, как начальная строфа его оды «Парафразис вторыя песни Моисеевы» (1752):

Вонми, о! небо, и реку,
Земля да слышит уст глаголы:
Как дождь я словом потеку;
И снидут, как роса к цветку,
Мои вещания на долы.

Тем не менее все-таки Ломоносов был назван «Петром Великим русской литературы», «российским Пиндаром» и «славой россов», и не только ради напрашивающейся рифмы. Хотинскую оду признали началом русской поэзии не потому, что она первая была написана четырехстопными ямбами, а потому что, в отличие от стихов Тредиаковского, она не нуждается в оправдании и всякому лестно иметь такое начало.

«Ломоносов стоит впереди наших поэтов, как вступление впереди книги, – писал Н. В. Гоголь. – Его поэзия – начинающийся рассвет. Она у него, подобно вспыхивающей зарнице, освещает не все, но только некоторые строфы. Сама Россия является у него только в общих географических очертаниях. Он как бы заботится только о том, чтобы набросать один очерк громадного государства, наметить точками и линиями его границы, предоставив другим наложить краски; он сам как бы первоначальный, пророческий набросок того, что впереди».

Главное и самое характерное в поэзии Ломоносова – это его оды, торжественные («похвальные») и духовные. Первые в большинстве своем приурочивались к официальным государственным торжествам (годовщины восшествия на престол и др.). Это действительно «похвальные» оды, в которых нет и тени критики правящего монарха, но это отнюдь не льстивые оды. Свою задачу Ломоносов видел в приумножении славы России, его оды внушали мысли о ее величии и блистательном будущем, о непобедимости духа «россов», правоте дела Петра Великого и государственной пользе наук. Они призваны были воодушевлять на труд и подвиги ради блага отечества, причем не только простых читателей, но и самого монарха, к которому, в первую очередь, обращался поэт. Поэтому его оды проникнуты оптимистическим настроением и устремлены в будущее. В них нет места недовольству жизнью и вообще повседневным и переменчивым человеческим чувствам: «В оде поэт бескорыстен: он не ничтожным событиям собственной жизни радуется, не об них сетует; он вещает правду и суд Промысла, торжествует о величии родимого края, мещет перуны в сопостатов, блажит праведника, клянет изверга» (В. К. Кюхельбекер).

Ломоносов писал оды не от себя, а как бы от лица всего российского народа, порой от лица истории, богатой поучительными примерами. Не верноподданный поэт лично (что было бы неуместно), а как бы сама Правда Божья его устами преподавала уроки царям:

Услышьте, судии земные
И все державные главы:
Законы нарушать святые
От буйности блюдитесь вы,
И подданных не презирайте,
Но их пороки исправляйте
Ученьем, милостью, трудом.
Вместите с правдою щедроту,
Народну наблюдайте льготу;
То Бог благословит ваш дом.

(«Ода… императрице Екатерине Алексеевне на преславное ее восшествие на Всероссийский императорский престол июня 28 дня 1762 года»)

Ода, по Ломоносову, это средство «преклонять, а не убеждать». Одописец находится в состоянии «восторга», «священного опьянения» и может без видимой логической связи переноситься мыслью от одного предмета к другому. Он стремится поразить воображение читателя, приобщить его к своему «восторгу». Этому служат гиперболическая образность оды и обилие риторических «украшений» – неожиданные сравнения, метафоры и метонимии, экскурсы в историю и мифологию, аллитерации и ассонансы, порою весьма изысканные («с песками потоптал, в потоках потопил»). В оде Ломоносова по случаю коронации императрицы Елизаветы Петровны (1742) природные стихии наделены чувствами и надеждами ее подданных, а заодно показаны размеры империи с разными климатическими зонами:

Твое прехвально имя пишет
Неложна слава в вечном льде,
Всегда где хладный север дышит
И только верой тепл к тебе;
И степи в зное отдаленны,
К тебе любовию возжженны,
Еще усерднее горят.
К тебе от всточных стран спешат
Уже Американски волны
В Камчатский порт, веселья полны.

Это один из крайних примеров «великолепного» ломоносовского стиля, который мог не только восхищать, но и отталкивать читателей. «Пропади такое великолепие, в котором нет ясности», – писал Сумароков, постоянно с Ломоносовым соперничавший и не без причин претендовавший тогда на титул лучшего писателя.

Сумароков был первым русским драматургом, «отцом русского театра», а кроме того, писал почти во всех жанрах, предусмотренных литературной теорией классицизма. Ломоносов был только «российский Пиндар» (как одописец), а Сумароков – «северный Расин» (трагедии), «русский Мольер» (комедии), «русский Буало» (сатиры и эпистола о стихотворстве), «русский Лафонтен» (стихотворные басни) и др. Он писал также эклоги и элегии, духовные и философские оды, сочинял песни, пользовавшиеся огромной популярностью, и др. В отличие от Ломоносова, занятого разными научными трудами, главным и единственным делом жизни Сумарокова была литература, изящная словесность. В его поэзии у нас впервые явился частный человек со всей пестротою своей эмоциональной жизни – любовными и гражданскими чувствами, духовными помыслами и черным унынием, состраданием к ближнему и раздражительностью, умилением и негодованием. Правда, для разных чувств у Сумарокова были разные жанры, которые следовало разграничивать. К этому он призывал в «Эпистоле о стихотворстве» (1748), написанной в подражание «Поэтическому искусству» Н. Буало:

Во стихотворстве знай различие родов
И, что начнешь, ищи к тому приличных слов,
Не раздражая муз худым своим успехом:
Слезами Талию, а Мельпомену смехом.

Различать следовало не только трагедии и комедии, но и тематически близкие между собой жанры. Например, в эклогах и элегиях говорилось о любовных переживаниях, но в эклогах – об «утехах» любви, а в элегиях – о ее страданиях. От автора таких стихов требовалось не удивлять читателей, а быть простым и искренним.

Но хладен будет стих и весь твой плач – притворство,
Когда то говорит едино стихотворство;
Но жалок будет склад, оставь и не трудись:
Коль хочешь то писать, так прежде ты влюбись!

Сумароков и его последователи ценили в стихах ясность и чистоту слога, естественность и простоту чувства, а «великолепные» оды называли «надутыми». В русской литературе с Сумарокова берет начало традиция апологии (защиты) естественных человеческих чувств, вытекающей из представления о том, что человек по природе разумен и добр. Сама «естественность» чувства (любовного, например) служила его оправданием порой даже перед лицом религии и морали, а тем более перед лицом дурных обычаев, суеверий, несправедливости и насилия (правда, естественными при этом признавались только чувства, согласные с разумом). Не молитва и покаяние христианина и не равнодушие философа-стоика, а борьба с общественными пороками и предрассудками стала моральным правом и обязанностью каждого, кто любит добродетель и верит в правоту человеческого сердца. Эта мысль развивается в сумароковской «Оде о добродетели» (1759):

Чувствуют сердца то наши,
Что природа нам дала;
Строги стоики! Не ваши
Проповедую дела.
Я забав не отметаю,
Выше смертных не взлетаю,
Беззакония бегу
И, когда его где вижу,
Паче смерти ненавижу
И молчати не могу.

Свое творчество Сумароков считал общественно полезным, мечтал искоренять пороки и внушать благородные помыслы, но часто вместо сочувствия и признания получал насмешки и оскорбления. И молчать он тогда действительно не мог. Самые непосредственные и искренние стихотворения Сумарокова – это те, в которых он жалуется на чинимые ему как писателю обиды и изливает свою досаду и негодование. В 1759 г., заботясь о просвещении читателей, он издавал журнал «Трудолюбивая пчела» (первый в России литературный журнал), а последний его номер завершил коротким стихотворением «Расставание с музами»:

Для множества причин
Противно имя мне писателя и чин;
С Парнаса нисхожу, схожу противу воли
Во время пущего я жара моего,
И не взойду по смерть я больше на него, -
Судьба моей то доли.
Прощайте, музы, навсегда!
Я более писать не буду никогда.

Конечно, писать он тогда не перестал, а может, и не собирался, но и не высказать своего огорчения от неблагодарности соотечественников он не мог. Позднее, по случаю конфликта с московским главнокомандующим из-за постановки своей трагедии, он испытал сходные чувства и горько жаловался:

Сбираются ругать меня враги и други.
Сие ли за мои, Россия, мне услуги?
<…>
За труд мой ты, Москва, меня увидишь мертва:
Стихи мои и я наук злодеям жертва.

(«Все меры превзошла теперь моя досада…», 1770)

Такими стихами и некоторыми житейскими выходками Сумароков стяжал славу человека с беспокойным самолюбием и не в меру тщеславного. Вызывались они, однако, не только личной обидчивостью, но и желанием защитить достоинство не всем понятных литературных занятий. Пушкин, в целом прохладно относившийся к его творчеству, как раз это отметил как одну из его заслуг: «Сумароков требовал уважения к стихотворству». И труды его не пропали даром: поэтов следующего поколения уже ни считали смешными чудаками только за то, что они сочиняли стихи.

Сумароков создал целую школу последователей, которые добивались в своих сочинениях «чистоты слога» и обращались к «разуму» читателей, думая воспитывать в них моральные и гражданские добродетели. Самые крупные из его последователей в итоге создали принципиально новые произведения, о Сумарокове мало напоминающие. Это М. М. Херасков, создатель «Россияды» (1779), первой русской эпической поэмы на национально-историческом материале; В. И. Майков, автор комической пародийной поэмы «Елисей, или Раздраженный Вакх» (1771); И. Ф. Богданович, автор поэмы «Душенька» (1783), ставшей классикой русской поэзии в «легком» роде. В лирических жанрах они, однако, развивали традиции Сумарокова.

Достойным преемником ломоносовского «великолепного» стиля, предназначенного для превышающих человеческую меру вещей, был В. П. Петров, которого Екатерина II в 1770 г. объявила «вторым Ломоносовым». В 1770-х гг. он был почти официальным придворным поэтом, выразителем и пропагандистом идей и планов императрицы и князя Г. А. Потемкина, в особенности, проекта отвоевания Константинополя и восстановления Греции. Его оды часто больше по размеру, чем ломоносовские, и отличаются еще более славянизированным и витиеватым стилем, но поражают не столько обилием слов, сколько мыслей – серьезностью и глубиной оценок внешнеполитической ситуации, историческими и философскими идеями. Почитатели Петрова, помимо поэтической изобретательности, ценили в нем глубокий ум и благородные нравственные убеждения. «Умный Петров», «пламенный Петров, порывистый и сжатый», – так отзывались о нем писатели пушкинского времени. Вот, например, обращенная к Екатерине II заключительная строфа его оды «На взятие Варшавы» (1794):

Живи, пока твоя держава,
Картина блещущих чудес,
Истории краса и слава
И образ правоты небес,
Всех очи усладит и слухи,
Возвысит чувства всех и духи.
Пока в порядке состоя
От тли свет будет безопасен,
С намереньем Творца согласен,
Чист, светел, как душа твоя.

Как и Ломоносов, Петров представляет Россию без подробностей, «в одном огромном очерке», при этом мысль его обращена даже не к ней, а к «намерению Творца», которое он усиливается разгадать, к «правоте небес», в которую он твердо верует и образ которой он желает разглядеть в Российской державе. В будущее, в отличие от Ломоносова, Петров, современник Французской революции, смотрит без энтузиазма и с некоторой тревогой: ведь это «пока» свет состоит «в порядке» и безопасен «от тли», это только «пока» держава Екатерины II возвышает «чувства всех и духи» (а когда-нибудь, очевидно, придет этому конец). Иначе говоря, за этими стихами, имеющими вид неумеренной похвалы, есть некая историософия, мысли поэта о предназначении России и мировой истории, а в частности, о месте, отведенном в ней царствованию Екатерины II. Потенциал похвальной оды ломоносовского типа Петров реализовал едва ли не до предела.

* * *

Новая эпоха в русской поэзии началась с Г. Р. Державина. У каждого из трех «отцов российского стихотворства» он взял свое. У Ломоносова – полет воображения, изобретательность («остроумие»), душевный подъем («восторг») и героико-патриотический пафос, у Сумарокова – человечность, искренность чувства, жар сатирического негодования и озабоченность моральной стороной общественной жизни, у Тредиаковского – манеру безбоязненно смешивать стили и употреблять редкие слова. Но Державина нельзя назвать последователем ни каждого из них по отдельности, ни всех вместе взятых. Он, по собственному выражению, в 1779 г. «избрал свой совсем особый путь», начал вырабатывать собственную поэтическую манеру, подчеркнуто индивидуальный стиль, служащий целям непосредственного самовыражения.

Державин отказался от обязательного, казалось бы, принципа соответствия стиля и жанра, то есть от того, чтобы о серьезных вещах говорить серьезно и без шуточек, о возвышенных предметах писать высоким слогом, о низменных – грубым и т. д. У него все как будто перемешалось. Знаменитая ода «Фелица» (1782), обращенная к Екатерине II, является одновременно и похвальной одой, и сатирой: поэт похвалил императрицу и посмеялся над ее вельможами. При этом он не превознес монархиню до небес, как это сделали бы Ломоносов и Петров, а прославил ее человеческие, житейски конкретные добродетели – например, ее воздержанность в пище и любовь к пешим прогулкам, что было чистою правдой, поскольку императрица заботилась о своей фигуре. А вельмож он не обличил и не покрыл вечным позором, как это сделал бы последовательный сатирик, а с добродушной шутливостью и даже сочувствием изобразил их человеческие слабости, от которых и себя не считал свободным: «Таков, Фелица, я развратен! / Но на меня весь свет похож…» Державин в своих стихах легко переходит от восторга к шуткам, от подавляющего страха смерти – к житейским удовольствиям, и все это зачастую в рамках одного стихотворения. В подобных вещах он позднее усматривал свои права на поэтическое бессмертие:

Всяк будет помнить то в народах неисчетных,
Как из безвестности я тем известен стал,
Что первый я дерзнул в забавном русском слоге
О добродетелях Фелицы возгласить,
В сердечной простоте беседовать о Боге
И истину царям с улыбкой говорить.

(«Памятник», 1795)

В стихах Державина нашлось место его личным пристрастиям и даже причудам, перипетиям его служебной деятельности, женам (он был дважды женат), друзьям и соседям. Они изобилуют живописными подробностями в описаниях природы, домашнего быта и застолий, нравов его удивительных современников, вроде Г. А. Потемкина и А. В. Суворова, и т. п. С полным правом Державин заметил однажды, что книга его стихотворений «…может быть потомству памятником дел, обычаев и нравов его времени, и <…> все его сочинения ничто как картина века Екатерины».

Поэзия Державина по-настоящему автобиографическая, в ней вся его жизнь как поэта и государственного деятеля, его волнения и заботы, вера и моральные принципы. Чего в ней нет, так это тонких интимных переживаний, которые можно доверить только близкому человеку. Державин весь на виду, ему нечего и незачем скрывать: «Брось, мудрец, на гроб мой камень, / Если ты не человек» («Признание», 1808).

Интимную внутреннюю жизнь в русской лирике открыли его младшие современники, в творчестве которых отразилось мироощущение эпохи сентиментализма. М. Н. Муравьев и Н. М. Карамзин выражали чувства и мысли, о которых нет надобности громко вещать всему миру: лучше говорить о них тихо, вполголоса, в узком кругу избранных – просвещенных и понимающих друг друга с полуслова людей. Так, Муравьев, подобно Державину, поэтизирует частную жизнь, но сосредоточен он не на быте, а на «жизни души», устремленной к идеалам добра и красоты и унывающей от собственного несовершенства. Творчество для Муравьева – опыт самовоспитания, установления гармонии между идеалом и действительностью. Его «чувства» неотделимы от размышления, восторженность и разочарованность умеряются иронией, самоуглубленность – признанием прав «общества» над человеком (об этом идет речь, например, в его «Послании о легком стихотворении к А. М. Бр<янчининову>», 1783). Карамзин в форму доверительной беседы с другом или «милыми женщинами» облекает свои скептические мысли о политике и природе человека, при этом как бы утешая читателя и сам рассчитывая на утешение. Самоуглубленность, готовность к сочувствию несчастным, эмоциональная умеренность, утонченный вкус, внимание к нюансам внутренней жизни человека, подверженного сомнениям, разочарованиям и беспричинному унынию, меланхолия и полный грустной иронии взгляд на себя и окружающую действительность – все это в разной степени свойственно сочинениям чувствительных авторов нового поколения (в первую очередь – прозе и поэзии Карамзина). Сентиментальная лирика рубежа XVIII–XIX вв. – это пролог элегической поэзии В. А. Жуковского и К. Н. Батюшкова и в целом психологической лирики пушкинского времени (сильно, впрочем, раздвинувшей узкий спектр «чувств и мыслей» сентиментальных авторов).

Поэзия XVIII в. стала фундаментом классической русской литературы XIX в., целый ряд ее специфических особенностей проявился еще тогда – когда «наше стихотворство только лишь начиналось». Поэтов XVIII в. и их произведения хорошо знали Пушкин и писатели его времени, они были их законным достоянием, предметом восхищения или насмешек, придирчивых или взвешенных суждений, но не безразличного и равнодушного отношения. В неразличимую массу полузабытых авторов они для них не сливались, как для читающей публики к концу XIX в. Но вскоре эта поэзия была как бы заново открыта писателями, критиками и учеными XX в., обнаружившими в ней немало для себя ценного и интересного. Русская поэзия XVIII в., особенно лирическая поэзия, и по сей день способна производить впечатление даже на мало подготовленного читателя, обладает неким особенным и непреходящим обаянием. Причина этого, вероятно, в том, что и среди наших первых стихотворцев были истинные поэты, время над которыми почти не властно, поскольку «пиит в человечестве есть нечто редкое».

В. Л. Коровин

. «Письмо Харитона Макентина к приятелю о сложении стихов русских». Харитон Макентин – анаграмма имени Антиох Кантемир.

Стихотворное переложение политического воспитательного романа Франсуа Фенелона (1651–1715) «Приключения Телемака», в котором рассказывается о странствиях сына Одиссея (Тилемаха). Пушкин заметил, что «мысль <Тредиаковского> перевести его стихами и самый выбор стиха доказывают необыкновенное чувство изящного».

XVIII век русской поэзии – это век её развития и становления, век, в который она приобретает строгий порядок и форму; век, в который формулируются казавшиеся незыблемыми законы стихосложения и в который они же нарушаются не терпящим рамок и границ гением русских поэтов. Так сложилось, и, вероятно, это неслучайно, что история русской поэзии рассматривается не в связи с какими-то эпохами в жизни русского общества, а привязана к конкретным личностям, повлиявшим своим творчеством на ход этой самой истории.

Василий Тредиаковский

Предтечей русской поэзии в современном понимании этого слова является Василий Тредиаковский. Его перевод романа французского писателя XVII века Поля Тальмана «Езда на остров любви», в издание которого были включены и собственные стихи поэта, несмотря на всё своё несовершенство, несмотря на вычурный и зачастую несуразный слог, не высмеянный впоследствии разве только ленивым, является одной из ключевых вех на историческом пути русской поэзии.

Конечно, и до Тредиаковского русская словесность, воплощавшаяся в том числе и в стихотворных формах (вспомним знаменитое «Слово о полку Игореве» и русские былины), не была в зачаточном состоянии, но, тем не менее, поэзия как способ выражения авторских переживаний, глубоко личных, субъективных, эмоциональных и страстных, волнующих, заставляющих сострадать и сопереживать; то, что так живо охарактеризовано крылатой пушкинской фразой «над вымыслом слезами обольюсь», то явление в русской литературе, которое мы привыкли именовать лирикой, получает своё начало с выходом в свет вышеупомянутой книги.

До этого русская поэзия жила в форме сказаний, народного эпоса, в форме церковных песнопений. Её цели были другими: фиксировать исторические факты и народные предания, учить, назидать, вдохновлять, быть словесным вместилищем для молитвы. Личные чувства автора оставались вне сферы её интересов, да и самому авторству не предавалось большого значения – создатель «Слова о полку Игореве», к примеру, не посчитал нужным снабдить своё произведение автографом. Тредиаковский первым выводит на передний план внутренний мир поэта.

Он смело экспериментирует с техникой стихосложения (трехстопный хорей, пропуски ударений в стопах, переход от силлабического к силлабо-тоническому стихосложению), вводит новые для русского языка жанры (идиллия, патриотическая лирика). Громоздкие инверсии, витиеватый слог, непредсказуемые метафоры и сравнения – эти формы отстранения от повседневного языка и обыденного мира пленяют воображение поэта, позволяют ему стать настоящим новатором в области поэтического языка. В 1735 г. он издаёт трактат «Новый и краткий способ к сложению российских стихов с определениями до сего надлежащих званий», в котором изложены большинство из его идей.

«Вообще изучение Тредиаковского приносит более пользы, нежели изучение прочих наших старых писателей». Эта оценка, принадлежащая Пушкину, показывает нам истинное историческое значение человека, творчество которого послужило фундаментом будущего великого здания русской поэзии.

Михаил Васильевич Ломоносов

Мало существует на свете гениев, столь разносторонних как Михаил Васильевич Ломоносов, и одной из сфер его многочисленных открытий была поэзия. Тщательно и критически изучив «Новый и краткий способ» Тредиаковского, Ломоносов по достоинству оценил его новаторские шаги, но, в то же время, отмёл ограничения – наследие отживших традиций барокко, –сдерживающие дальнейшее развитие русской поэзии.

В 1739 году Ломоносов присылает в Российскую академию наук «Оду на победу над турками и татарами и на взятие Хотина», приложив к ней «Письмо о правилах российского стихотворства». Это письмо явилось изложением системы стихотворной речи, которая ляжет в основу великолепного здания русского поэтического наследия.

Он описывает 30 стихотворных размеров и провозглашает их эстетическое равноправие, отдавая, тем не менее, предпочтение ямбу. В этом отношении его взгляды были противоположны взглядам Тредиаковского, считавшего хореические размеры лучшими и естественнейшими для русского языка.

Ломоносов говорит о том, что ямб более подходит для выражения глубоких, возвышенных мыслей, хорей – эмоций и чувств; первый тяготеет к книжному языку, второй – к народному творчеству, фольклору.

В равной степени он допускает и двухсложные размеры (хорей и ямб) и трёхсложные (дактиль и анапест), а также стихи со смесью строф хореических с дактилическими или ямбических с анапестическими. Каждый из этих шести размеров имеет пять вариантов стопности – от 2 стоп до 6. Таким образом (6 * 5) и получилось 30 стихотворных размеров, о которых мы упоминали выше.

Ломоносов допускает сочетание мужских рифм с женскими и дактилическими, вводит свободное сочетание хорея с дактилем и ямба с анапестом – стих, получивший название дольника, так как в нём постоянно только количество ударных слогов, безударных же в стопе могло быть как два, так и три. Это открытие является по-настоящему провидческим, получившим широчайшее распространение в творчестве поэтов Серебряного века.

Но главным открытием Ломоносова было, всё-таки, утверждение четырёхстопного ямба, размера, ставшего впоследствии символом русской поэзии вообще. Вспомним, хотя бы, пушкинское «Четырестопный ямб мне надоел: Им пишет всякий. Мальчикам в забаву...»

Ломоносов сформулировал знаменитую теорию трёх стилей – высокого, среднего и низкого – и определил для каждого из них область жанрового применения. Высокий стиль, состоящий из сочетания церковнославянских слов и слов, общих для церковнославянского и русского языков, приличествовал героическим поэмам и одам; средний, включавший в себя также слова русского языка, которых нет в церковных книгах, служил языком сатиры, трагедий, элегий, идиллий и стихотворных дружеских посланий; низкий, состоящий только из русских, иногда даже просторечных слов, был применим только в области комедий, эпиграмм и песен.

Творчество Тредиаковского и Ломоносова, их теоретические изыскания в области стихосложения определили весь путь будущей русской поэзии: описанные ими стихотворные формы будут применять не только их близкие потомки, но также и наши современники.

Александр Сумароков

Поэзия Александра Сумарокова – это поэзия классицизма в его законченной форме. Он по праву считал себя создателем высокого классицизма в России и, видя в своих предшественниках, Тредиаковском и Ломоносове, одновременно, и учителей и оппонентов, вёл с ними литературные споры по поводу стихотворных средств, подходящих для выражения тех или иных переживаний и эмоций. С одной стороны, он многое перенял у них, с другой, считая себя защитником классицизма, отвергал отжившие формы барокко.

Творчество Сумарокова вобрало в себя все известные на тот момент жанры и стихотворные формы и открыло для русской поэзии немало новых. Он смело экспериментирует в области стихосложения: вводит новые размеры (амфибрахий, свободный стих или велибр), применяет различные строфические построения, использует пропуски ударений в стопах.

Отличительной чертой творчества поэта является тяготение к жанрам среднего и низкого стилей. До нас дошло около 400 его басен. Его сатиры клеймят сословное чванство и прочие пороки общества. Он – один из зачинателей русской пародии: в цикле «Вздорных од», к примеру, им был высмеян неистовый одический стиль Ломоносова.

Вокруг Сумарокова собирается целая школа, представители которой уже к середине XVIII века довершают начатое им строительство здания русского классицизма. Литературный разброд и языковой хаос предшествующего времени сменяется стройной системой, строго определяющей правила стихосложения для всех существовавших на тот момент жанров и стилей.

Гавриил Романович Державин

Державин совмещает в себе казалось бы несовместимое: его творчество является одновременно и вершиной русского классицизма, и, в то же самое время, будучи неспособным уместиться в строгих рамках данного эстетического направления, преодолевает казавшиеся ненарушимыми ограничения и вводит в поэзию то, что станет впоследствии основным содержанием почти всех литературных произведений – интерес к неповторимой индивидуальности человека, к его внутреннему миру.

Ещё Ломоносов определил строгое соответствие жанров и стилей; Державин же соединяет в одном произведении оду с элегией («На смерть князя Мещерского») либо с сатирой («Фелица»), широко использует антиномии и контрасты, применяя в одной и той же строфе слова, принадлежащие к высокому и низкому стилям. В эстетике классицизма до него это было немыслимо!

Державин видит в поэзии инструмент воздействия на нравственность человека: его цель –прославлять великие дела и порицать дурные. Высота философской мысли Державина заставляет задуматься о главном и вечном. Его ода «Бог» – один из примеров глубоких богословских размышлений о Творце, раскрывающая перед читателем Божие величие и сияние образа Божия в человеке.

Посевы и всходы

Подводя итоги, можно сказать, что в XVIII веке были посеяны и взращены семена, всходы которых принесут великолепнейшие побеги, проросшие в Золотой век русской литературы. Без Тредиаковского, Ломоносова, Сумарокова с его школой, без Державина, который «заметил и, в гроб сходя, благословил» величайшего из русских поэтов, не было бы ни Золотого, ни Серебряного веков, не было бы того великого дворца поэзии, которому по его богатству и красоте поистине нет равных.